— Я инженер, сир.
— Разве твои создания не убивают?
— Другие люди используют их, чтобы убивать, ваше величество. Но не я.
— А в чем разница? — На лице Исмаила отразился искренний интерес. — Как может сила существовать без способности нести смерть? Как тогда люди будут бояться тебя?
— Меня не волнует, станут ли люди бояться меня. И я не могу судить, как им следовало бы использовать мои устройства. Я просто знаю, что никогда не стану убивать собственноручно — разве что для того, чтобы самому не быть убитым.
Султан расхохотался; голос его сделался пронзительным.
— «Никогда» — это воистину очень долгий срок. Действительно ли это так?
— Да, ваше величество.
Исмаил пристально и оценивающе взглянул на Батиста; на царственном лице отразилась напряженная сосредоточенность. Потом он подозвал личного писца и жестом велел ему сесть на стоявший рядом табурет. Исмаил наклонил голову и принялся что-то шептать писцу, а гот заносил слова султана в длинный свиток. Батист стоял молча, надеясь поначалу, что то, что диктует султан, не имеет к нему отношения. Однако же Исмаил, диктуя, часто поглядывал на него, и лицо его попеременно делалось то веселым, то серьезным. Он шептал, делал паузу, погружался, казалось, в глубокую задумчивость, затем снова принимался шептать — и так почти что целый час. Батист начал бояться того, что произойдет, когда диктовка закончится. Он вспомнил слова Атиньи: «Молись, чтобы он тебя не заметил».
Наконец Мулай Исмаил обратился к Батисту:
— Кровь пророка, что течет в наших жилах, позволяет нам прозревать пути, которые Аллах в своей мудрости предначертал для некоторых людей, — произнес султан. — Мы записали ключевые точки твоей жизни в этом свитке. Он будет храниться над притолокой дворцовой двери, чтобы его все видели, но никто не мог коснуться, кроме нашего писца. Мы будем читать его время от времени, чтобы узнать, насколько отчетливо путь, предначертанный для тебя Аллахом, был открыт нам, Его недостойному последователю.
Писец плотно свернул свиток, перевязал шелковым шнурком и положил в нишу над дверью, охраняемой одним из личных стражников султана.
Прошло несколько дней, заполненных работой и волнением, прежде чем Батист снова услышал топот копыт. Султан остановился неподалеку, но не стал подзывать его, а вместо этого принялся осматривать стены, как он это часто делал, всегда проявляя внимание к малейшим подробностям. Но затем у одного раба лопнула веревка, и тяжелый груз вывалился из плетеной корзины. Раб рухнул на четвереньки и поспешно принялся собирать камни обратно. И тут султан подошел поближе.
— А, Инженер! — весело произнес он, завидев Батиста. — Какая счастливая встреча! — Он кивком указал на раба. — Покажешь ли ты, как наказывается леность на службе султану?
— Что, ваше величество? — неуверенно переспросил Батист.
— Убьешь ли ты для нас сегодня, Инженер? — Исмаил произнес эти слова так весело и непринужденно, словно речь шла о погоде. Батиста замутило, а властелин Марокко ждал, молча наблюдая за ним, и гелохранители-бокхакса стояли такие же молчаливые и бесстрастные. У Батиста в руках был тяжелый посох, но он не мог обратить его против несчастного тощего испанца, который осознал, что сейчас должно произойти, и принялся молить о милосердии.
— Нет? — переспросил султан.
— Нет, — ответил инженер.
— Прекрасно, — отозвался Исмаил. Он отобрал посох Батиста и быстро забил испанца насмерть. Затем он указал на другого раба, араба. Его выволокли вперед; араб вырывался и кричал. Шум явно вывел Исмаила из душевного равновесия, и он бил раба, пока не стало тихо. И третью жертву выбрали наугад из съежившихся рядов — на этот раз суданца. Исмаил бросил его лицом вниз в чан с мокрой известью и поставил ногу ему на спину. Взгляд Исмаила был прикован к Батисту: тот молча, в ошеломлении смотрел на убийства. Когда третья жертва перестала дергаться, Исмаил отступил, уже нормально дыша, и велел явиться писцу со свитком.
Писец прочитал:
— Здесь написано: «В первый день умрут трое, однако же инженер останется непоколебим».
Султан в восторге захлопал в ладоши. Он сел на коня.
— Сегодня умерли люди. Не от твоей руки, но однако же из-за тебя, Инженер. Трое — из-за одного. Довольно приятное развлечение для нас, верно, но скверная сделка для тебя — и уж точно скверная сделка для них, не так ли? Если так будет продолжаться, твои строительные проекты будут двигаться слишком медленно из-за нехватки людей, и еще больше человек умрут в наказание. Быть может, ты убьешь для нас завтра?
У Батиста слезились глаза от жары, пыли и смерти, и он не смел их вытереть. Исмаил пронзительно рассмеялся, пришпорил коня и исчез. Трупы побросали в стену, и вскоре они скрылись под камнями и кирпичом: люди теперь сделались постоянной частью султанских трудов.
Батист долго стоял, не шевелясь. Он боролся с потрясением, пытаясь понять причины произошедшего. Невзирая на все свои ощущения, он не мог поверить, что султан обладает пророческим даром. Не нужно отличаться сверхъестественными способностями, чтобы предсказать, что Батист не станет
