но заблудился в лабиринте коридоров замка. Найдя, как ему показалось, нужную комнату, лорд Палмерстон тайком пробрался внутрь, но вместо бывшей любовницы очутился наедине с незнакомой замужней женщиной, одной из фрейлин королевы. Дама, чей покой он по ошибке нарушил, оказалась такой привлекательной, что он изменил намерения и начал добиваться ее благосклонности. Когда она позвала на помощь, лорд Палмерстон попытался успокоить ее, но слуги уже стучали в двери. Незадачливому кавалеру пришлось униженно извиняться и объяснять, что он заблудился в поиске своей комнаты.
Возникшая с тех пор неприязнь лишь усилилась, когда лорд Палмерстон занял пост министра иностранных дел. Он ни с кем не согласовывал своих действий, диктовал условия правительствам других стран и даже распоряжался британскими вооруженными силами. Наиболее вопиющий случай произошел, когда он приказал Королевскому флоту блокировать афинский порт и в ультимативной форме потребовал от правительства Греции возместить британским подданным все убытки, причиненные во время греческого восстания против турок. Разгневанная королева неоднократно вызывала его в Букингемский дворец, где вместе с премьер-министром требовала прекратить самоуправство. Лорд Палмерстон каждый раз приносил глубочайшие извинения, обещая выполнить волю королевы, но тут же нарушал слово и продолжал вести себя так, будто именно он и правит Британией.
Вот и теперь, провожая лорда Палмерстона в дальний конец огромного зала, королева Виктория и принц Альберт не скрывали своего неприязненного отношения к нему. Взойдя на помост, ее величество села на трон, принц встал слева от нее.
– Когда вы сообщили, что хотите обсудить с нами вопрос безотлагательной важности, мы решили, что речь пойдет об отставке правительства, – сказала королева.
– Нет, ваше величество, я хотел лишь предостеречь вас о возможной опасности.
– Мы благодарны вам за заботу. – Судя по выражению лица королевы, она весьма сомневалась в добрых намерениях лорда Палмерстона. – Поскольку из-за военных неудач лорд Абердин сложил с себя полномочия премьер-министра, мы спрашивали нескольких членов кабинета, способны ли они сформировать новое правительство. Как оказалось, ни один из них не пользуется достаточной популярностью для объединения всех фракций.
Монаршая чета оглядела лорда Палмерстона с еще бoльшим неодобрением.
– Мы надеялись, у вас найдутся предложения по преодолению политического кризиса, – мрачно добавил принц Альберт.
– Сожалею, ваше высочество, но мне нечего предложить. Война ввергла страну в хаос и смятение.
Казалось, королева и принц тоже от всей души сожалеют, что вынуждены продолжить этот разговор.
– А вы сами согласились бы, на определенных условиях, занять пост премьер-министра? – с обреченным видом спросила Виктория.
– Я, ваше величество? – Лорд Палмерстон изо всех сил старался скрыть удивление. Сто лет назад подобная неприязнь королевы, скорее, привела бы его на эшафот. – Пост премьер-министра?
– Мы сказали: на определенных условиях, – подчеркнула королева.
– Будьте любезны изложить их, ваше величество.
– Вы должны поклясться согласовывать все свои действия с кабинетом министров и парламентом, и в особенности – с нами.
– Ваше величество, я всегда стремился верно служить вам. В прежние времена лишь чрезмерное рвение побуждало меня действовать без вашего соизволения. Но с возрастом я сделался мудрее. Я приложу все усилия, чтобы стать образцовым премьер-министром.
Королева и принц глядели на него все с той же холодностью.
К востоку от Букингемского дворца раскинулся Сент-Джеймсский парк. Его со всех сторон окружали правительственные корпуса Уайтхолла и недавно построенное здание парламента. По воскресеньям множество горожан спешили к замерзшему пруду покататься на коньках, которые либо приносили с собой, либо брали напрокат. Это было одно из немногих мест, где одновременно собирались, забыв о социальных барьерах, люди высокого и низкого сословия, богатые и бедные.
В надежде на лишний пенни дворники регулярно расчищали каток от снега. В центре пруда образовался большой сугроб, вокруг которого скользили, выписывали пируэты, спотыкались, а иногда и падали конькобежцы. Некоторые даже ухитрялись катиться спиной вперед, оглядываясь через плечо и напоминая со стороны крабов. Если кому-нибудь требовался отдых, смотритель за два пенса приносил стул и сам помогал заново подвязать коньки. Уличные торговцы ликерными конфетами предлагали всем желающим сласти в форме шарика, где перечной мяты, имбиря или красного перца было куда больше, чем обещанного бренди.
Незамерзший уголок пруда облюбовали гуси, утки и лебеди. Темная рябь подо льдом недвусмысленно указывала, что он может проломиться, если соберется слишком много народу или конькобежцы переусердствуют с прыжками. Вдоль берега стояли таблички с надписью: «Опасно». В большой палатке на берегу хранились спиртные напитки, бутылки с кипятком, теплая одежда и согретые горячими кирпичами одеяла, чтобы привести в чувство тех, кто провалится под лед, вероятность чего возрастала по мере увеличения желающих покататься на коньках.
И вот замерзшая поверхность пруда задрожала под тяжестью собравшихся конькобежцев. Заслышав треск льда, испуганная толпа рванулась к берегу, порождая еще большие колебания. Сквозь поднявшийся крик донесся оглушительный хруст, и огромная льдина откололась от остальной массы. Беглецы попaдали в темную полынью.
– На помощь!
Спасатели, прихватив веревки, побежали к барахтающимся в ледяной воде несчастным.
