– Повернитесь лицом к прихожанам.
– Мне в самом деле неловко.
– Я оставлю вас, потому что утром здесь находился только священник, – произнес Де Квинси. – Но буду со стороны подсказывать дальнейшие действия.
Стоя спиной к алтарю, комиссар Мэйн в растерянности проследил, как Де Квинси прошел мимо занятых констеблями и служителями церкви скамей и скрылся в темноте.
– Комиссар, вам приходилось в молодости выступать на сцене? – донесся голос писателя из притвора. – Я приготовил для вас несколько реплик.
– Ей-богу, это уже…
– Служба началась с гимна «Сын Божий вышел на войну», – продолжал Де Квинси. – Кто-нибудь из констеблей знает его?
Несколько полицейских подняли руки.
– Тогда помогайте мне.
Голос Де Квинси на удивление звонко зазвучал под сводом церкви:
Констебли принялись подпевать.
Комиссар Мэйн рассеянно слушал их, сосредоточив свое внимание на кабинке справа от прохода. Женщина в траурном платье – как там ее зовут? – распечатала конверт, достала письмо с черной каймой и прочитала, не поднимая вуали. Затем подошла поочередно к каждому из столбов по углам кабинки, отвязала шторы и задернула их. Не видимая теперь никому, кроме комиссара, женщина опустилась на колени, опираясь лбом о перегородку.
– Так сделала леди Косгроув сегодня утром? – крикнул комиссар Мэйн Де Квинси.
– Да, – отозвался из темноты голос Любителя Опиума. – Священник обратился к прихожанам приблизительно с такими словами: «Всякий раз, когда на плечи ложится тяжкий груз скорби, вспомним о том, что приходится выносить нашим храбрым солдатам». Не могли бы вы повторить, комиссар? «Всякий раз, когда на плечи ложится тяжкий груз…»
– Всякий раз, когда на плечи… – Комиссар нахмурился, увидев, что Де Квинси вышел из темноты и двинулся вдоль прохода, держа в руках стопку книг с церковными гимнами.
– Прошу вас, комиссар, продолжайте. Теперь о трудностях, которые выносят наши храбрые солдаты.
– Я…
Внезапно Де Квинси споткнулся и выронил книги. Звук падающих на каменный пол тяжелых томов эхом разлетелся по полупустой церкви.
– Боже милостивый! – сокрушенно воскликнул Де Квинси.
Он наклонился, чтобы подобрать упавшие книги, но в результате лишь выронил оставшиеся. Два констебля вышли из кабинок, чтобы помочь ему.
– Что все это значит? – требовательно спросил комиссар.
– Прошу прощения, я такой неловкий. – Маленький человечек поднял с пола сборники гимнов и аккуратно выровнял стопку. – Прошу вас, продолжайте службу.
– Какую еще службу?
Комиссар оглянулся на кабинку, в которой женщина в траурной одежде – да, правильно, ее зовут Агнес – все еще стояла на коленях, прислонившись лбом к перегородке.
И вдруг она начала сползать набок. Голова у нее запрокинулась, и…
– Нет! – закричал комиссар Мэйн.
Вуаль и платье ключницы отливали алым.
– Боже мой! – воскликнул комиссар. – У нее перерезано горло!
Агнес упала на пол и пропала из его поля зрения.
Мэйн рванулся к ней, из соседней кабинки выскочил инспектор Райан.
– Господи, опять! – простонал комиссар.
Де Квинси подошел к кабинке и уставился на неподвижное тело на полу, все еще сжимающее в руке листок с траурной каймой.
– Инспектор Райан, будьте добры, посмотрите, нельзя ли помочь Агнес. Я помню, как вы острием ножа откинули вуаль с лица леди Косгроув. Но теперь этого не потребуется.
Растерянный Райан вошел в кабинку.
– По крайней мере, пол не залит кровью.
– Только платье и часть занавески. На самом деле всего лишь красные чернила. Я прихватил пузырек со стола в кабинете лорда Косгроува. Постойте, у меня появилась другая идея. Комиссар Мэйн, не могли бы вы удостовериться, что с Агнес не случилось ничего страшного?
Комиссар с хмурым видом зашел в молельню и опустился на колени, чтобы поднять вуаль со шляпки Агнес.
И тут же изумленно отпрянул. Из-под вуали ему улыбалась вовсе не пожилая служительница.
