– Именно потому, что я ваш друг, – ответил Беккер.
– Нет, не друг, если считаете меня ниже себя.
– Я считаю вас выше меня. Я полицейский, и мне приходится копаться в грязи, но другим пачкаться не обязательно.
– Однако я имею право выбирать сама, – возразила Эмили. – Почему тринадцатилетняя девочка решилась на такое, Джозеф?
– Не заставляйте меня рассказывать.
– Вы должны, ради нашей дружбы.
Беккер долго собирался с ответом.
– Значит, вы настаиваете, что различие между мужчиной и женщиной не настолько велико, как принято считать в обществе?
– Да, – твердо ответила девушка.
– Вы настаиваете на том, что вас не нужно оберегать от неприятных вещей?
– Да.
Беккер глубоко вздохнул:
– Тогда, ради нашей дружбы, я расскажу вам все. Смерть в Ньюгейтской тюрьме – привычное дело. Но тот случай был настолько особенным, что его решили тщательно расследовать.
– И что показало расследование?
– Сержант и один из охранников тюрьмы… – Беккер помолчал, тщательно подбирая слова, – воспользовались беззащитностью девочек, живущих в камере вместе с матерью.
– Ох. – Возглас Эмили прозвучал глухо и опустошенно.
– Мать тяжело болела и не смогла им помешать. Старшая дочь не выдержала позора и…
Эмили не сразу сумела продолжить разговор.
– Сержант и охранник понесли наказание?
– Да, их судили и отправили на понтоны.
Беккер имел в виду старые списанные корабли, превращенные в плавучие тюрьмы на Темзе, настолько переполненные и грязные, что там постоянно свирепствовали холера и сыпной тиф.
– До того ужаса, что я испытала сегодня ночью в доме Грантвудов, мне никогда не хотелось обладать мужской силой и жестокостью, – призналась Эмили. – Но теперь, будь у меня возможность самой наказать виновных в этих смертях, я, наверное, заставила бы сержанта и охранника испытать те же страдания и…
– Вот поэтому мужчины и стараются беречь женщин от подобных вещей. Я хотел пощадить ваши чувства. Мне очень жаль, Эмили.
Девушка встала, подошла к полковнику Траску, который что-то бормотал во сне, и прикоснулась к его лбу:
– Жара нет. – Она снова села на стул. – Я хотела спросить вас еще об одном, Джозеф.
– Едва ли вопрос будет неприятнее предыдущего.
– Почему вы так удивились, услышав, что я собираюсь стать сестрой милосердия?
– Я был не прав, – признал Беккер. – Вы снова поставили меня в неловкое положение.
Эмили молча ждала, когда он продолжит.
– Думаю, я просто… Идея столь неожиданная, что я… Можно теперь мне задать вам вопрос?
– Между нами нет никаких тайн, – подбодрила его Эмили.
– А вы не думали со временем…
– Джозеф, прошу вас, говорите прямо.
– …выйти замуж? – выпалил Беккер, будто эта мысль давно терзала его.
Эмили покраснела:
– Теперь вы застали меня врасплох.
На самом деле вопрос не так уж удивил девушку. Последние несколько недель ее не оставляло ощущение, что объяснение неизбежно. Тем вечером, когда лорд Палмерстон в банкетном зале уговаривал ее беспокойного отца лечь спать, сама Эмили долго не могла заснуть, раздумывая о собственном ответе, если один из ее новых друзей – или сразу оба – зададут подобный вопрос.
– Выйти замуж? С отцом на руках я не могу заботиться о других.
– Разве работа сестры милосердия не подразумевает ответственности? – возразил Беккер.
– Но при этом я не теряю независимость. – Эмили внезапно осознала, насколько это важно для нее.
– Замужество вовсе не обязательно лишит вас независимости, – заверил сержант.
Да уж, совсем не похоже на предложение, каким его представляла себе Эмили.
