— Шульц сказал, что она назвала репортерам другую фамилию, но он все равно ее узнал. Я навел справки. Это точно она. В полиции мне дали ее адрес.
— А как парнишка?
— Он в военной школе. Я узнал об этом только два дня назад.
— Всю жизнь мечтал, чтобы мой сын стал солдатом!.. Как ты узнал все эти радостные новости?
— Нанял частного детектива.
— Он говорил с этой сучкой?
— Нет.
— Значит, никто не знает, что я здесь?
— Никто. Кроме меня. Я предпринял еще один шаг. Надеюсь, ты не будешь против?
— Что ты еще затеял?
— Я поговорил с одним знакомым адвокатом. Не называя никаких имен. Ты сможешь без труда развестись и забрать сына к себе. Из-за двух приводов Терезы.
— Хорошо бы ее заперли в тюрьму, а ключ выкинули.
— Слушай, — после паузы сказал Рудольф. — Мне сегодня надо вернуться в Уитби. Хочешь, поедем со мной, или можешь оставаться здесь, в моей квартире. Там сейчас никто не живет. Каждое утро приходит горничная и вытирает пыль.
— Спасибо, я останусь здесь, в квартире. Ты не можешь устроить мне завтра утром встречу с этим твоим адвокатом?
— Конечно.
— Значит, у тебя есть ее адрес и ты знаешь название этой военной школы?
Рудольф кивнул.
— Отлично. Больше мне ничего и не надо.
— Сколько ты думаешь пробыть в Нью-Йорке?
— Ровно сколько, сколько потребуется, чтобы уладить насчет развода и забрать парня с собой в Антиб.
— Джонни Хит писал мне, что очень доволен поездкой. Его невесте страшно понравилось у тебя на яхте, — заметил Рудольф.
— Как это она успела хоть что-то разглядеть, — с сомнением покачал головой Томас. — Она только и делала, что каждые пять минут переодевалась. У нее, наверно, было чемоданов тридцать. Хорошо, что на яхте не было других пассажиров. Мы заняли ее багажом две пустые каюты.
— Она из очень богатой семьи, — улыбнулся Рудольф.
— Сразу видно. Из нее богатство так и прет. А он, твой Друг, в общем ничего. Не жаловался на плохую погоду и задавал столько вопросов, что к концу второй недели сам мог бы сгонять на «Клотильде» чуть не до Туниса. Он говорил, что собирается предложить тебе с женой отправиться вместе с ним в круиз на будущее лето.
— Если только у меня будет время.
— Ты что, действительно собираешься баллотироваться в мэры этой дыры? — спросил Томас.
— Уитби вовсе не дыра, — сказал Рудольф. — А чем тебе не нравится эта идея?
— Да я бы и гроша ломаного не дал за самого распрекрасного политика в этой стране.
— Быть может, мне удастся изменить твое мнение.
— В кои веки был у нас один хороший человек, так, естественно, его застрелили.
— Всех не перестрелять.
— Кому надо, попытаются, — упрямо сказал Томас.
— Том, неужели ты никогда не скучаешь по Америке?
— А что она для меня сделала? Вот сейчас покончу со всеми делами, уеду и думать о ней забуду.
— Ужасно, что ты так говоришь.
— Одного патриота на нашу семью достаточно.
— А как же твой сын?
— Что мой сын?
— Сколько ты собираешься его держать в Европе?
— Всю жизнь, — сказал Томас. — Разве что тебя изберут президентом и ты наведешь в этой стране порядок, посадишь в тюрьму всех жуликов, генералов, полицейских, судей, конгрессменов и дорогих адвокатов, да если к тому же тебя при этом не застрелят, может, тогда я пошлю его сюда погостить.
— А как же он получит образование?
