На палубу выбежал Томас. Он был босиком и без рубашки, но в руках держал свитер. За ним по пятам бежала Кейт.
Натянув свитер, Томас прошел в рубку и встал за штурвал. «Клотильда» потеряла управление и медленно покачивалась на волнах под слабым ветром. Томас включил левый двигатель. Он работал нормально, и винт крутился как положено. Но когда Томас включил правый двигатель, снова внизу раздался металлический лязг, и «Клотильду» начало потряхивать.
— Поврежден гребной винт, а возможно, и вал тоже, — сказал Томас.
Уэсли чуть не плакал:
— Па, извини, я не заметил бревно.
Томас похлопал сына по плечу.
— Ты не виноват, Уэс, поверь мне. Спустись-ка в машинное отделение, посмотри, нет ли в трюме воды, — сказал он и ухмыльнулся: — Свадебный подарок от Средиземного моря. — Он набил трубку, раскурил ее и, обняв жену за плечи, спокойно ждал возвращения Уэсли.
— Там сухо, — сказал Уэсли, поднявшись на палубу.
— Старушка «Клотильда» у нас крепкая, — сказал Томас. Тут он заметил стаканы у Рудольфа и Гретхен. — Что, продолжаем праздновать?
— Всего по глотку, — ответил Рудольф.
Томас кивнул.
— Уэсли, — повернулся он к сыну, — становись за штурвал. Мы возвращаемся в Антиб. На одном двигателе.
Рудольф догадывался, что Томас предпочел бы встать за штурвал сам, но ему хочется, чтобы Уэсли не чувствовал себя виноватым в случившемся.
Они шли со скоростью всего четыре узла в час, и, когда прибыли в Антиб, порт был безмолвен и погружен в темноту.
Тихий, но настойчивый стук вторгся в его сон, и, просыпаясь, Томас подумал: «Это Пэппи пришел». Он открыл глаза и увидел, что лежит у себя в каюте, а рядом спит Кейт.
Стук продолжался.
— Кто там? — спросил он шепотом, боясь разбудить Кейт.
— Это я, Пинки, — прошептал голос за дверью. — Пинки Кимболл.
— Сейчас. — Не зажигая света, Томас оделся. Кейт, уставшая за день, крепко спала.
Босиком, в брюках и свитере Томас осторожно открыл дверь и вышел в коридор, где его ждал Пинки. От Кимболла разило перегаром, но в коридоре было слишком темно, и Том не мог определить, насколько Пинки пьян.
— Какого черта тебе надо? — раздраженно спросил Томас.
— Я только что из Канна, — сипло сказал Пинки.
— Ну и что? Ты всегда будишь людей, возвращаясь из Канна?
— Ты, приятель, лучше меня послушай. Я в Канне видел твою невестку.
— Ты пьян, Пинки, — брезгливо сказал Томас. — Иди проспись.
— Она в розовых брюках. Чего бы я стал говорить зря? Не настолько я пьян, чтобы не узнать женщину, которую видел целый день. Я еще удивился, подошел к ней, говорю: «А я думал, вы уже на полпути к Портофино». А она говорит: «Нет, ни в какое Портофино мы не добрались, потому что у нас была авария, и нам чертовски хорошо в Антибском порту».
— Она не могла сказать «чертовски хорошо», — заметил Томас, отказываясь верить, что Джин сейчас не у себя в каюте на «Клотильде», а где-то далеко.
— Это я так, для смака, — сказал Пинки. — Но я ее видел.
— А где именно в Канне? — Томасу приходилось сдерживать себя и говорить тихо, чтобы не разбудить других.
— В одном заведении со стриптизом, называется «Розовая дверь». Это на улице Бивуак Наполеона. Она сидела в баре с одним громилой. То ли югослав, то ли кто еще. В общем, в габардиновом костюме. Я его и раньше видал в этих краях. Он сутр. Отсидел срок.
— Черт! Она была пьяная?
— В стельку. Я предложил отвезти ее в Антиб, но она сказала: «Когда надо будет, этот джентльмен довезет меня до дома».
— Подожди здесь. — Томас спустился вниз и прошел через салон в коридор, мимо кают Гретхен и Инид. Оттуда не доносилось ни звука. Когда он приоткрыл дверь в большую каюту, то в щель увидел, что Рудольф спит в пижаме на широкой кровати один.
Томас тихонько закрыл дверь и вернулся к Пинки.
— Да, это была она.
— Что ты собираешься делать? — спросил Пинки.
— Поеду и привезу ее обратно.
— Хочешь, я поеду с тобой? Там одни головорезы.
