– Невозможно, – сказал он. – Категорически нельзя допустить, чтобы ты встречался с этим типом, кем бы он ни был, один на один. Мы сделаем вот что. Отправимся в Нью-Йорк вместе, и я буду рядом с тобой. Денно и нощно.
– Но… – начал было протестовать Деймон.
– Никаких «но»!
– Однако могут пройти недели или даже месяцы, прежде чем он снова позвонит. Может, он вообще больше не объявится. Я не имею права вытаскивать тебя из дома, подвергать опасности…
– Времени у меня сколько угодно, – прервал его Вайнштейн.
– У меня крошечная квартирка. Мы с Шейлой спим на двуспальной кровати. Ты сможешь расположиться лишь на кушетке в маленькой комнате, которую я иногда использую для работы…
– Мне доводилось спать и в худших условиях. Так или иначе, но я перед тобой в долгу за те долгие часы, которые ты потратил зря, подавая мне низкие мячи.
– Тот еще долг, – саркастически заметил Деймон. – У тебя не было шансов погибнуть, даже если бы я запустил мяч не туда, куда надо.
– Пей кофе, – сказал Манфред. – Пока он окончательно не остыл. – Он отпил из кружки и продолжил: – Здесь мне заняться абсолютно нечем. И мне очень по душе идея убрать с улиц еще одного сукиного сына. – Вайнштейн захохотал, как счастливый ребенок. – Это доставит мне радость. А на тот случай, если парень станет чинить неприятности, со мной будет пистолет. – И, словно предвкушая особое удовольствие, он зловеще ухмыльнулся. – Пожалуй, настало время оторвать мою старую задницу от скамейки. Я уже чувствую себя гораздо моложе. А ты, пожалуй, позвони жене и сообщи, что в вашем доме появится гость. И кроме того, мне пора познакомиться с этой леди.
– Хорошо, хорошо, – сказал Деймон. – Если ты действительно настроен поступить как последний дурак, то я тебе благодарен.
– Когда ты намерен возвращаться? – спросил Вайнштейн. – У тебя еще есть дела в этом городе?
– Нет. Я сделал все, что хотел. – Он вспомнил белые лилии на могилах. – Я просто обозревал город, когда вдруг заметил тебя.
– Премного благодарен, хотя благодарить-то тебя не за что, – улыбнулся Вайнштейн. – Мне остается только побриться, приодеться, чтобы сойти за джентльмена, и смазать пистолет. Ты уже расплатился в отеле?
– Нет.
– Вернешься через час, я буду готов. Ты уверен, что сможешь снова отыскать дорогу к моему дому?
– Если я заблужусь, то спрошу, как к тебе проехать, Манни, – с улыбкой ответил Деймон.
Вайнштейн еще в юности дал всем ясно понять, что никто не смеет называть его Манни. Даже Деймон называл его так всего несколько раз. Это случалось, когда он злился на друга или когда хотел задеть его.
– А ты и в самом деле считаешь, что тебе необходим револьвер?
– Здесь тебе не Англия, Роджер. В Соединенных Штатах, мать ее растак, Америки копы не расстаются с оружием. Если они хотя бы на двадцать четыре часа оставят свои пушки дома, то во всех городах этой благословенной страны случится Варфоломеевская ночь.
