— Как?! Это же невозможно!
— Почему?
— Кикиморы еще триста лет назад разум потеряли, — тихо сказал Дар. — Почти сразу же после второй эльфийской войны, когда было уничтожено сердце их территории, Долина слез. После этого кикиморы не понимали ни слов, ни действий. Все, что можно было сделать при встрече с ними — убить, чтобы не быть съеденным.
Тая задумалась, откинула голову. Рядом с ней ошеломленным выглядел и Гарш:
— Но она разговаривала со мной! Предложила сделку! — пробормотал он. — Потом еще, — подняв голову, эльфенок посмотрел на Таю. — Тая, а откуда ты взялась?
— Круг чертила солью, потом выманила ее из круга, чтобы вы не пострадали, — пояснила Таисия. — Когда она вышла, я круг солью за ней замкнула, а потом и поговорила.
— Но все-таки, — Кантарр потряс головой. — Как-то странно это. Вменяемая кикимора, с которой удалось договориться без смерти! Так с тобой по континенту пошатаемся, глядишь, повезет, еще дракона или эшшеда встретим.
— А почему в таком странном выражении? «Глядишь, повезет»?
— Да потому что нет давно драконов. И эшшедов нет.
— Совсем нет?
— По идее, — пророкотал Рель, — совсем. А там кто его знает…
— Значит, проверим на практике! — радостно сказала Тая.
Кантарр хмыкнул. С Таисии станется и самой неприятности найти, и других в них заволочь. А впрочем, когда это они от приключений бегали? Не было такого!
Через полчаса шашлыки были готовы, к шашлыкам прилагались веселые байки у костра и замечательное настроение, а наутро Гарш отправился в приграничный город, а оседлав коней, остальная компания двинулась в Златорог.
Позади их внимательным взглядом провожала кикимора, едва слышно постукивали черепа, трущиеся на ветру друг о друга. Губы кикиморы шевелились, но даже любопытствующий бродяга-ветер так ничего и не услышал…
Глава 10. Честь пиратов
В любом мире, любой вселенной — люди остаются людьми. Любят и ненавидят, лгут и плачут, доверяют и предают. Рождаются и умирают. Убивают и продолжают свое наследие в детях. А еще чаще — не хранят то, что для них важно, и плачут, когда теряют то, что считали когда-то бессмысленным.
А еще люди так любят гордиться чем-то своим, чем-то особенным, объединяющем в одно целое маленькую деревушку, шумный город, яркую столицу или всю страну в целом. Кто восхищается архитектурой, кто народными промыслами, кто отдельно взятыми личностями «земляками», кто — своей семьей.
Но если прислушаться к разговорам, то почти у любого человека найдется место, которым он гордится больше всего.
Понять именно эту особенность, проявляющуюся, в том числе, и среди знакомых, Тая не могла. По ее личному мнению, гордиться можно только тем, к чему ты лично приложил руки. В чем смысл гордиться металлической бандурой, выстроенной несколько веков назад, если в ее строительстве ты не принимал никакого участия? В чем смысл гордиться полуразвалившимися каменными блоками, поставленными друг на друга, если время все равно их не пожалело?!
У всего этого «хлама» была одна-единственная польза — они были запоминающимися.
Впрочем, запоминающимися могут быть не только хорошие и красивые архитектурные ансамбли. Тая убедилась в этом попав в Златорог.
Портовый город встретил путешественников пряным запахом моря, птичьими драками, когда чайки и незнакомые Тае птицы слетались на побережье и, отчаянно махая крыльями, дрались за рыбу, вырывая ее из клювов.
В гранитных доках у причалов покачивались корабли. Величественные флагманы, шустрые каравеллы, маленькие боты. Дырявые рыбацкие лодчонки соседствовали с ухоженными шхунами и над всем этим, сбивая с ног, царила рыбная вонь. Чем ближе компания подходила к причалам и той самой таверне, где остались их вещи и комнаты, оплаченные на несколько дней вперед, тем сногсшибательнее она становилась.
Брусчатка улиц начала поблескивать в лучах солнца, от невообразимого количества чешуи.
То и дело попадались обгрызенные рыбьи скелеты, на углах, на подоконниках, на заборах мирно дремали огромные чайки. Птиц такого размера Тая видела впервые, впрочем, честным будет уточнить, что живых чаек Таисия тоже видела впервые…
А еще город был буквально переполнен котами. Рыжие, белые, черные, в полоску, трехцветные — каких только здесь не было. Маститые зверюги,
