— Успеете, — вздохнул Саш.
— Ты не понял, — удивленно прошептал Баюл. — Бьюсь на наконечник своей пики, что ни один маг, будь он хоть мудрее мудрых и сильнее демона, не может скрывать свое естество так, словно он умер, сожжен на костре и унесен ветром за лиги и лиги ли! Хоть тень, хоть ручеек, хоть эхо силы должны проявляться! А уж тем более если я касаюсь пальцами лба.
— Что-то я тебя не пойму, банги, — поморщился Свач. — Ты посмотри на своего приятеля! Какая, к демону, сила? Какое эхо? Точнее, именно так: только эхо и осталось! Он даже перевязь сбросить не может. Что, так и будешь на мече и на мешке спать? Спину-то не сотрешь?
— Не сотру, — твердо сказал Саш. — Моей спине теперь как раз твердость нужна. Накрой меня, Баюл, прямо так. Я на боку буду спать.
— А! — Свач с досадой махнул рукой и поднялся с лежака. — Пойду-ка вылью на себя ведро воды. Чуют мои потроха, что вероятность сложить голову грязным велика как никогда! А ты, банги, распакуй-ка доспехи своего приятеля да нацепи на него. Поверь, отдыхать в наручах и поножах будет еще неудобнее!
— Ну? — недоуменно сморщился банги, когда Свач выбрался из шатра.
— Не гадай, Баюл, — попросил Саш. — Считай, что я свернулся в клубок.
— Ага, — недоверчиво покачал головой тот. — Свернулся в клубок, сжался в комочек, уменьшился до размеров песчинки, а ее я не могу рассмотреть, поскольку глаз у меня уже не тот.
— Я и сам не могу объяснить, — вздохнул, закрывая глаза, Саш. — Хотя представь, что ты не ел две недели. Или попробуй не есть две недели. Много ли от тебя останется… силы?
— Этого ты не дождешься! — возмутился Баюл. — Траву начну жрать, а две недели не выдержу. С другой стороны, не мял я еще виски элбанам, которые две недели не ели. Может, ты и прав…
— Я посплю, Баюл, — попросил Саш. — Будь рядом. Не отходи от меня, прошу. Иначе не смогу спать. Лучше расскажи, что тут происходит. Где… все остальные? Что в городе?
— Откуда я знаю, что в городе? — начал банги. — Те, кто в этом дворе мечами машут, в город пока еще не выбирались. И то, честно говоря, охоты особой на молодцов со вспоротыми животами смотреть нет. Честно тебе признаюсь, пока тут с нами этот воин — Лидд, мне как-то даже спокойнее. Я вот хотел тебя спросить, тот ли это Лидд, что был учеником у твоего родственника? Ну у Арбана, значит? Нет?… С другой стороны, я и сам думаю: вроде и похож он на Катрана, видел я его еще мальчишкой подгорным, но тот ведь старик был, хоть и крепкий, а этот воин каких мало! Ростом он выше, плечи у него шире… Да и то сказать, по первости банги все люди на одно лицо кажутся, а уж нари-то я и до сих пор одного от другого отличить не могу. Но вот куда все остальное отребье, кроме последнего варма, подевалось, я тебе скажу. Тут ведь просто чудеса происходили. Этот самый Лидд построил всех уродов, нас то есть, и сказал, что должен выбрать из оставшихся двух вармов один варм лучших, чтобы набрать то ли стражу для Бангорда, то ли каких-то отчаянных смертников, это я не понял. Вот он и взял в руки обычную дубину, точнее, даже короткую жердь, локтя на полтора, и поочередно стал сражаться с каждым. Боюсь, что ты, парень, много потерял, что отсутствовал на этом празднике. Я так все, что увидел, до смерти не забуду.
Два варма неплохих воинов, каждый из которых сгодится в родные братья даже демону, один за другим выходили навстречу Лидду с боевым оружием. Сражались в полную силу — предупреждены ведь, что все, кто отбор не пройдет, продолжат служение Бангорду в первых рядах ополченцев. А ополченцев этих, дарджинцами их еще кличут, ты видел. Махать мечом среди тех, кто себя уже без головы видит, это значит и самому без головы оказаться. Так что все бились честно, да только проку от этого мало было. Ни разу ни меч, ни секира, ни копье даже не скользнули по доспехам Лидда. А ведь Свач говорил мне, что медленно все делает мастер — когда тот против мертвяков выходил, движений и разобрать нельзя было. Словно вихрь смерти с огромным двуручником проносился! Теперь же он словно уступку давал, а по мне, это его «медленно» таким быстрым было, что тоже в глазах сливалось. Вот и отсеялась половина. Никто хоть и не побил Лидда, а каждый ответ получил. Или к воротам послан — значит все, конец службы в отребье, или сюда, в шатры.
Представляешь? Даже Сабл, Сикис и Бриух с ним бились! Сабл аж рычать начал, они же все в имперской гвардии по дюжине лет провели, обучены бою, а тут только молотили мечами по пустоте. Все они теперь рядовые в избранном варме. Чирки хоть и однорукий, а мечом махал не хуже их. Свач ловок оказался: медлительный вроде, а единственный из всех, кто сумел лезвием щепу с дубины Лидда срезать. Мне сразу стало понятно, как он дольше всех в «отребье» продержался. Рывок у этого анга, что у дикого зверя! А вот Вук всех почти на плиты уложил. От смеха! Он сразу после Чирки пробовался, вышел наш одноглазый, посмотрел на судьбу свою с дубиной в руке, отбросил меч да побежал. Лидд даже удивился, бросился за ним, а Вук развернулся, лук с плеча стянул — и давай стрелы одну за другой выпускать. Уж на что Лидд быстр, а четыре стрелки на тетиву друг за другом у Вука ладно легли, пока противник лук выхватил, да щелчок одноглазому по лбу отвесил, да только все эти четыре стрелки мастер в стороны еще на бегу разбросал. Зато Вук теперь здесь. Я тоже здесь. И не потому, что лекарь или каменщик, или пикой хорошо ладил.
По-честному, так я только что не обделался. Лидд ведь не калечил никого, но по башке дубиной или по другим костям доставал. Многих бесчувственными оттаскивали, и не всех, кстати, к воротам, некоторые и в шатрах очнулись. Между прочим, многие жалели, что ты против Лидда не вышел, а Бриух, у которого Манка забрали да к воротам отправили, и теперь рассчитывает, что Лидд тебе башку снесет. Я, когда вышел против мастера, подумал: а попробуй ты сразиться с бешеным малом! Согнулся еще ниже, пику выставил, да и в атаку на его колени. Потом Свач мне уже рассказал, что прежде чем я
