любить?»
Она сделала еще один шаг, качнулась, но подняла меч. Хорошо, что не рассечено сухожилие, но мышца почти перебита. И крови потеряно слишком много. Адамас станет победителем заслуженно.
Адамас Валор покачал головой, поклонился Черному и положил меч рукоятью в сторону противника на доски арены. Кама остановилась, в недоумении замахала рукой, требуя схватки, но в это мгновение ударил гонг. Крик едва не оглушил ее. Но когда она сняла с головы шлем, оказалось, что это был не крик, а тихий шепот.
Глава 9
Ночь
Игнис не мог поверить, что под маской неизвестного скрывается не искусный воин, а его сестра. Нет, он знал об этом, но уж больно серьезным бойцом она ему показалась. Не он ли смеялся над Камой, которая часами упражнялась на заднем дворе замка с мечом, словно должна была отправиться в дозор к Светлой Пустоши или еще куда похуже? Не он ли, ее старший брат, подшучивал над сестрой, когда она надевала порты, грубую рубаху и вставала против него в зале для борьбы? И впрямь, странным было бросать на суконные, набитые соломой тюки ту, которую следовало носить на руках. Но она снова и снова вскакивала на ноги, шипела, когда он позволял себе пожалеть ее, сама готова была вцепиться в него зубами, а когда схватка заканчивалась и он, взмыленный, с удивлением понимал, что вымотался с хрупкой девчонкой никак не меньше, чем со здоровяком Вентером, Кама подхватывала меч и вновь отправлялась на задний двор, чтобы потанцевать еще немного. И вот результат ее усердия перед его глазами.
– Очень хорошо, – сказал Алиус, когда Кама подрезала Пуэра. – Но от серьезных соперников одним танцем не убережешься.
Игнис и сам понимал, что с серьезными соперниками Каме придется нелегко, тем более что каждый из них был не промах, даже те, кто проигрывали свои схватки, показывали отличное фехтование, те же близнецы братья Валпес и Лупус Валор, не их вина, что они попали на своего же брата Адамаса Валора и на стремительного Фалко Верти, было отчего неистовствовать трибунам, но Кама… Кама не походила ни на одного из них. Ей не хватало сущей малости, тысячи, а лучше десяти тысяч поединков за спиной, чтобы сталь поселилась и в руках, и в ногах, и в голове. Чтобы тот ветер, который нес ее над ареной, превратился в стальной вихрь, способный не только лететь, но и встать непробиваемой твердью. Сор Сойга выразился бы лучше. Он всегда искал и находил нужные слова. Жаль, что Игнису они не пригодились. Жаль, что холод, проникший в его сердце, только на сердце и подействовал. Что Сор говорил ему о борьбе, когда принц Лаписа посчитал, что достиг уже всего? Молодец, сказал Сор, а теперь забудь все, чему я тебя учил. Считай, что ты ничего не умеешь. Оставь свое умение своему телу. И начнем сначала. С самого простого. Ты удивишься, когда начнешь проходить все заново.
– Почему? – уже удивился Игнис.
– Потому что ты учился читать, – объяснил Сор. – Учился складывать руны в слова. Постигал их написание и звучание. И научился, в конце концов. И даже прочитал что-то. Но теперь пришло время вернуться к той книге, по которой ты осваивал чтение. И прочесть ее заново, чтобы постигнуть ее смысл.
– О чем ты? – так и не понял тогда ничего Игнис.
– Не о чтении, – улыбнулся Сор.
Может быть, он наконец начал что-то понимать. И Каме, которая как раз теперь на его глазах совершила еще одно чудо, сумев поразить Церритуса Ренисуса, немногим уступавшего лучшему фехтовальщику Бэдгалдингира, своему старшему брату Тутусу, следовало вернуться к первой книге, потому что пришла пора постигать смысл прочитанного.
– Успокойся, Вавато, – стиснул локоть соседа Алиус, – все идет так, как должно идти. Да, Церритус был сражен по наитию, по таланту, без ремесла, которое идет от нудной и утомительной работы. Но чего ж ты хотел? В этом и сила…. Черного. И… его слабость.
– Рубидус не прощает слабостей, – процедил Игнис. – И малейших ошибок. Он может покалечить… Черного.
– Вот и посмотрим, – отчего-то стал холодным и спокойным Алиус.
Игнис взглянул на своего соседа по лавке, оглянулся на ревущую толпу, упивающуюся зрелищем, – еще бы, мечами тыкали друг в друга вельможные сынки, к тому же один из них был безымянным, что оставляло простор для догадок и поднимало ставки, снова посмотрел на приставленного к нему угодника. Что заставило этого в общем-то еще молодого лаэта пойти в бродяги? Что сломало его жизнь? И сломало ли? Или он из тех бедолаг, которые считают себя счастливыми, потому что ничего не знают о счастье? А что знает о счастье он сам?
– Рубидус Фортитер и безымянный, именуемый Черным по цвету его шарфа! – провозгласил Мурус.
– Смотри! – прошептал Алиус, коснувшись плеча Игниса.
Кама вышла на арену, словно в полусне. Она двигалась медленно, почти спотыкалась, пока не заняла отведенное ей место, и продолжала вращать головой, словно пыталась понять, куда она попала, хотя Рубидус с ехидной усмешкой на губах уже стоял напротив и Мурус занес молоток над бронзовым диском.
– Смотри! – еще громче прошипел Алиус и снова сжал локоть Игниса, хотя тот и так не отрывался от арены. – Сейчас или никогда!
– Что-то не так, – выдавил через силу Игнис. – Не так, как раньше.
– Она начала все с самого начала! – восторженно прошептал Алиус. – Да поможет ей благословенный Энки!
