– Да, Ваше Величество, – снова дернулся Литус, и снова рука короля дала ему знак сидеть.
– А чтобы любопытство не доводило тебя до глупостей, я расскажу тебе кое-что, – продолжил Флавус, поигрывая желваками. – Один раз. Так что запоминай.
Литус задрожал и обратился в слух.
– Я соединился с Аркой Валликулой в одна тысяча четыреста семьдесят четвертом году, – начал одно за другим ронять сухие слова Флавус. – Сделал своей женой лигуррку. Дальнюю родственницу последнего императора. Ты сидишь не у моего трона, а у трона императора, – махнул рукой Флавус на укутанный дорогими тканями престол. – А вот и его меч, выполненный лучшими мастерами Таламу.
Литус поднял глаза. Над троном висел на цепях стальной короб. Так вот что таилось внутри него!
– В одна тысяча четыреста семьдесят шестом году Арка Белуа, в девичестве Валликула, родила мне дочь Субулу. И должна была родить еще и сына, и, может быть, не одного. Но в одна тысяча четыреста семьдесят седьмом году другая женщина – Венефика Тацит, дочь народа иури, родила тебя. Моего сына. Так бывает, – впервые бросил взгляд на лицо Литуса отец.
Литус стиснул кулаки, с трудом унимая дрожь.
– Твоя мать жила отдельно, в том доме, в котором теперь живешь ты, но потом на время переселилась в дом моего брата – Грависа, – вновь стал смотреть на огонь Флавус. – В одна тысяча четыреста семьдесят девятом году его жена – аккадка Лакуна Магнус – родила ему сына, которого он назвал Сигнумом. Твоя мать помогала Лакуне первое время. В том же году мать Субулы узнала о твоем существовании. Точнее, о том, что с твоим существованием связан я. И она пришла в дом моего брата.
– Зачем? – неожиданно для самого себя прошептал Литус и замер, испугавшись отцовского гнева. Но ярости не последовало. Флавус словно сам думал о том же.
– Не знаю, – ответил он. – Иногда женщины не могут и сами объяснить причины своих поступков. Может быть, она шла в этот дом без всякой цели. Но когда она увидела Венефику, цель у нее появилась. Твоя мать была очень красива, очень, – слово за словом отчеканивал Флавус. – И мать Субулы захотела ее убить. Как только увидела, так и захотела. И убила.
Король помолчал.
– Затем она решила убить тебя, – опустил он взгляд к каменной мозаике, украшавшей пол тронного зала. – Но в комнату вошел Гравис. Наверное, шум привлек его. Он увидел труп Венефики и все понял. Кликнул стражу и встал перед твоею колыбелью и колыбелью Сигнума, потому что твоя мать смотрела за вами обоими. Королева Арка была очень сильна. Она сразила и Грависа, и некоторых стражников, но их было слишком много. Они зарубили ее.
– Они сражались с королевой? – едва смог произнести Литус.
– Они спасали твою никчемную жизнь, – процедил Флавус. – И не знали, что она королева. Она была в паутине Ордена Смерти, лицо показала только при входе в дом Грависа, но приказала привратнику не докладывать о себе. Если бы она убила всех, она бы убила и привратника. Но привратника убил я. И всех, кто остался жив. Кроме тебя и Сигнума…
Отец напоминал Литусу безумца. Его губы вытянулись в тонкую линию, черты лица заострились, он перестал походить на самого себя, и хотя его взгляд по-прежнему был направлен на огонь, Литусу казалось, что король пристально рассматривает его, не оборачиваясь, смотрит на него обратной стороной глаз через череп, кожу и серебристые локоны.
– Они зарубили ее, – продолжил Флавус. – Мать Сигнума увидела гибель своего мужа и повредилась рассудком. Лакуна Магнус умерла через пять лет. Своего сына или кого бы то ни было она так и не узнала. Ты все понял?
– Что такое паутина Ордена Смерти? – прошептал Литус.
Он еще не закончил фразу, а профиль Флавуса стал еще острее. В секунду Литус поверил в то, что король не отдавал приказ об убийстве всех, кто был в доме Грависа. Он лично всех и убил. И сейчас он был готов убить Литуса.
– Иди, – с трудом справился с собой Флавус. – И будь достойным… своей матери.
…С тех пор прошло уже почти десять лет. Хорошо, если за все это время Литус виделся с отцом раз десять. Не разговаривал он с ним больше ни разу. И с Сигнумом не разговаривал. Но виделся с ним чаще. Несколько раз они сталкивались в гимназиуме в зале для занятий борьбой и фехтованием, в котором подвизались вельможные сынки не только Эбаббара, но и Тирены, и Самсума. К Литусу был приставлен престарелый мастер стражи Сенекс. Разговаривать с ним было бесполезно, старик мог только глядеть в одну точку и ковыряться в собственном носу или в ухе да отслеживать, чтобы его подопечный в определенное время переходил от наставника к наставнику. Ежевечерне Сенекс оставлял Литуса на попечение толстяка дворецкого, который следил за домишком бастарда, расположенным в квартале заимодавцев и менял, а ежеутренне возвращался и стучал молотком в дверь, ожидая выхода подопечного на улицу. Иногда Литусу казалось, что Сенекс слепой или глухой и что если он просто будет лежать в гимназиуме на тюфяках, ничего не изменится. Старик точно так же будет приходить к его дому с молотком и точно так же объявлять вечером, что время вышло. К счастью или к несчастью, Литус не пытался испытать Сенекса, отдаваясь предлагаемым наукам от борьбы, фехтования и стрельбы из лука до магии и истории всем существом, и несмотря на то, что не все его наставники были подлинными мастерами, умудрялся почерпнуть что-то от каждого. И что казалось удивительным ему самому, усердие не было единственным способом постижения наук и воинского мастерства. Постепенно он начал получать удовольствие от занятий, от погружения в тонкости
