ударился о что-то и рассыпался у ее ног.
– Магия Светлой Пустоши пока еще в силе, – заметил Хубар. – Но она истаивает на глазах. Точнее, стягивается к Пиру. Но примета, может быть, и хорошая.
– Плохих примет пока больше, – вздохнула Ува. – Это и есть Уманни?
За рекой высился город. Он тоже тонул в тумане, но башни, два ряда стен, заснеженные дома выделялись отчетливо. И все же в его облике чего-то не хватало, как могло бы не хватать отрубленной головы на теле казненного, вздумай он прогуливаться после казни.
– Вон там! Видишь? – наклонился к Уве Хубар. – Видишь груду развалин за бастионами? Она даже выше их. Это была башня. Очень большая. Может быть, даже выше башен угодников в Бэдгалдингире.
– И что же с ней случилось? – подняла брови Ува.
– Не буду хвастаться, – гордо сказал Хубар к восторгу девчонки, – но я ее сломал.
Они переплыли реку быстро и без особых трудностей выбрались на заснеженный берег. Ува закашлялась.
– Да, – кивнул Хубар. – Тут не только лошадям, но и людям все еще тяжело. Будь ближе к Ирис, Ува. Рядом с ее луками и стрелами легче дышится даже мне.
– Сейчас, – выдернула из тула странную, зеленоватую стрелу Ирис. – Держи. Пока она у тебя в руках, тебе ничего не страшно.
– И правда, – засмеялась Ува. – Как будто свежий воздух вокруг. И тепло сразу стало.
– Месяца полтора назад я испугалась, – рассказала Ирис. – Стрелы мои засохли, стали кривыми. Луки покрылись трещинами, я была уверена, что переломлю каждый из них, если натяну тетиву. Это случилось за пару дней до того, как твой отец, Ува, попал в беду. Спас нас, но попал в беду. Я даже тогда подумала, что-то случилось с Игнисом. Но потом постепенно все стало восстанавливаться. Может быть, оттого что я плакала над своим тулом? А теперь я увидела корабль и почти успокоилась.
– Идем, – взял за руку Уву Хубар. – Я бывал в этом городе. Какое-то время, до того, как Светлая Пустошь расползлась к прежним границам, в нем еще теплилась жизнь. Даже била ключом, несмотря на то, что вся Анкида превратилась в выжженную пустыню. Здесь праздновали победу. Причем все перемешались, и каламы, и атеры. Людей осталось так мало, что они перестали убивать друг друга. Да и незачем стало. Вместе с Лучезарным из Анкиды ушла и эта ужасная любовь. А я понемногу приходил в себя.
– Теперь она вернулась, – сказала Ува. – Ужасная любовь – вернулась.
…Город виделся городом только издали. Вблизи он оказывался скелетом города. Дерево сгнило, целыми остались только стены. Хубар вел спутниц по узкой улице и показывал гостиницу, в которой он однажды ночевал, трактир, в котором баранина на косточках была такой вкусной, какой не была уже нигде и никогда. Бордель, Ува, заткни уши, женщины из которого готовы были связывать мужчин и тащить их в свои постели насильно. Рынок, заваленный продуктами, потому что, хоть и скуден был урожай в тот год, его некому оказалось есть. А вот и враги.
Из ближних развалин начали медленно выходить воины с горящими глазами. Двое. Трое. Четверо. Не менее десятка их перегородили улицу. В руках у них были мечи, на плечах посверкивали чешуйчатые доспехи. Ирис оглянулась. Еще пятеро отсекли троице путь к отступлению.
– Я справлюсь, – прошептал Хубар, вытаскивая из ножен меч, – береги Уву.
– Тут рядом друзья, – прошептала девчонка. – Их позвать?
– Не кричи на холоде, – посоветовала Уве Ирис и потянула из тула лук. – Отчего-то мне кажется, что подобные твари приходили к Алиусу Алитеру. Я как будто чувствую их запах.
– Запах мертвечины, – кивнул Хубар, оттесняя спутниц к глухой стене дома. – Будьте за моей спиной.
– Я позвала, – прошептала Ува. – Они уже бегут.
– Главное, чтобы не споткнулись, – ответил Хубар, посматривая то вправо, то влево.
– Можно уже убивать или сначала нужно поссориться? – спросила Ирис.
– С этими я уже ссорился, – не успел договорить Хубар, как Ирис сделала шаг из-за его спины и начала выпускать стрелы. Огненноглазые рванулись к назначенным жертвам сразу же, едва первая стрела поразила одного из них, но добежать не успел никто, хотя и до тех, что вышли спереди, и до тех, что были сзади, было не более сотни шагов. Пятнадцать трупов украсили мертвую улицу. И последний упал в пяти шагах от Хубара.
– Вот так вот, – растерянно посмотрел на свой чистый меч коротышка и поспешил убрать его в ножны. – Если бы в нашем войске было сто таких лучниц. Сто умножить на пятнадцать… Это что же получается? Мы бы уменьшали число противника на полторы тысячи в минуту?
– В полминуты, – поправила Хубара Ува. – Только полминуты прошло. А вот и друзья.
Из-за поворота показались силуэты в разноцветных балахонах. Увидев трупы, они замедлили бег, остановились, но трое из них обошли убитых и приблизились к троице спутников. Высоченный великан с сухим, изборожденным морщинами лицом, с посохом в руке, коренастый даку, тоже с посохом, и высокий черноволосый послушник с узким лицом.
– Только одна женщина могла так быстро и так метко выпускать стрелы, – проговорил послушник. – И только у нее были стрелы, покрытые живой корой. Ты Ирис, жена Игниса.
