– Аша, – укоризненно развел руками Церритус. – Как ты могла подумать?
– Или он думает, что одолженная ему власть над сэнмурвами делает его неуязвимым?
Она отпустила Церритуса и ударила бичом по камню. И дневной свет померк. На оголовок крепостной стены опустилась тьма. И в этой тьме, если что и можно было разглядеть, так это голую, брошенную на камень Биберу, трех прихваченных к стене пленников, замершего с растопыренными руками Церритуса, маленькую Ашу и того самого стражника с пружинами в руке. Им оказался Морбус.
– Зачем? – спросила Аша, начиная обходить брата вдоль зубцов стены.
– Так вышло, – развел тот руками, попятился, и в это мгновение Игнис подумал, что время остановилось. Для всех, кроме него и тех, кого он видел. Впрочем, Бибера и Церритус казались неподвижными куклами.
– Коснитесь меня, – прохрипела Туррис. – Не хватает сил, но я попробую. Коснитесь меня.
– Что ты делаешь? – не понял Игнис, коснулся руки Туррис, почувствовал, как слабость накатывает на него волной, повернул голову и увидел, что и Холдо тоже напряг скулы, стиснул зубы и покрылся бисеринками пота.
– Сэнмурвы, – выдохнула Туррис. – Их надо отогнать как можно дальше. В них сила этого парня. Он…
– Он сын Бенефециума, – прошептал Игнис.
– Да, сын акса, – кивнула Туррис. – Можно не убивать Церритуса, но пока жив этот Морбус, жители Бэдгалдингира и его воинство останутся зачарованными.
– Они что-то бормочут, – заметил Морбус. – Зачем ты их оставила? Разве мы не могли разобраться по-семейному?
– Я их не оставляла, они сами в порядке, – прошипела Аша. – Или ты думаешь, что никогда не ошибаешься и не мог пропустить настоящих магов?
– Недоучек, – скривился Морбус. – Если только – недоучек. Разве в них течет кровь акса?
– Дурак… – прошептала Аша. – В той, которая валяется на камне, в ней течет кровь бога. Или полубога. Разбавленная много раз, но все еще течет. Поверь мне. Униженного, растоптанного, слабого, но все еще бога.
– Брось, – поморщился Морбус. – Ты не можешь этого знать.
– А если мне сказал отец? – спросила Аша.
– Тогда почему он не сказал мне?! – закричал Морбус.
– Потому что ты его неудачный опыт! – закричала в ответ Аша. – Зачем ты убил мою мать?
– Мы должны быть равны! – заорал Морбус. – Моей матери нет в живых!
– Ты разорвал ее, когда рождался, – ответила Аша. – Ведь так было на самом деле? И то, что ее убил кто-то другой – это ведь шутки? Никто ее не убивал! Ты ведь был слишком мал.
– Неважно, – потемнел лицом Морбус. – Она мертва, смирись с этим. Что это?
Яркая вспышка на мгновение озарила ночь над крепостной стеной.
– Что там? – не понял Морбус. – Это где-то в Самсуме?
– Время движется, – улыбнулась Аша. – И иногда стальные набойки на его обуви наступают на что-то слишком твердое. Вот тогда и летят искры. Я никогда не прощу тебе убийства матери, Морбус.
Она ударила плеткой брата поперек лица. Охвостье оставило багровый след на щеке, обвило голову и выжгло Морбусу правый глаз.
– А вот так?! – фыркнул, не замечая боли, Морбус, и камень под ногами Аши закипел, вспучился, обжигая жаром даже пленников, и Аша провалилась в него по колена.
– Это не морок! – завыл Морбус.
– Знаю, – заскулила от боли Аша и снова стеганула плеткой, выбив брату второй глаз.
– А так?! – захохотал Морбус и вбил Ашу в камень уже почти по пояс. – Нравится? Хочешь ты или нет, но у нас почти одна кровь. Я просто заберу твои глаза и буду смотреть ими. Тебе они уже не понадобятся!
– Дурак, – хрипела Аша. – Дурак и безумец. Нет твоих сэнмурвов. И что ты можешь сделать без них? Ты еще не понял? Запомни, с кем бы ни смешивался человек – все равно получается человек. Только человек. И никто другой. А уж потом… Как повезет.
Она замерла. Зимняя ночь рассеялась. Морбус задрожал, зажал глазницы ладонями, но из-под его пальцев уже било кровавое месиво. И обнаженная Бибера мелькнула тенью только для того, чтобы подхватить свой клинок и снести голову начинающему хлопать глазами Церритусу. Морбус, чья голова уже расползалась между его пальцами студнем, упал, забился и затих. Игнис обернулся. Обнаженная Бибера резала путы на его руках и на руках потерявшего сознание Холдо. Туррис была мертва. В небе не было видно ни одного сэнмурва. Ардуусцы прижались в ужасе к стене бастиона. Умирающая Аша медленно повернула голову к Игнису.
– Почему так? – прошептал он, морщась от вони паленой плоти. – Почему ты с ними?
– Каждый сам за себя, – выдохнула она. – Я не с ними. Я сама с собой. Всегда. Только так.
И умерла.
