тысячи лет назад. И главным вопросом был вопрос об угодниках. Есть ли кто-нибудь, кто сожжет себя на поле Бараггала и избавит Анкиду и всю Ки от гибели? И вот что я вам скажу – это неважно. Знаете почему? Потому что те, кто вышел на это поле, не знали о том, что когда судьба всей Ки приблизится к краю пропасти, угодники займутся пламенем. Не знали, что Энки выйдет навстречу Лучезарному. Они вообще не знали, что Энки среди них! Но они сражались. И вот все эти годы меня беспокоило другое. Где то войско, которое встанет у Бараггала? Где настоящий император? Или же, демоны нас раздери, где совет королей, которые не стыдятся смотреть друг другу в глаза? Где он?
Иктус подождал несколько мгновений и закончил:
– Теперь мне стало легче. Я не знаю, что творится сейчас в Бэдгалдингире или в Тиморе. Или же в Эбаббаре, Самсуме, на другом берегу Му вплоть до прайдских замков. Не знаю. Не знаю, что сейчас происходит в Бараггале. Но я уже знаю, что какая бы сила ни вышла к месту низвержения поганого губителя, против нее есть кому встать. Низкий поклон всем.
– Спасибо, Иктус, – вновь поднялся Лаурус. – Ты избавил меня от необходимости объяснять то, что чувствует каждый из нас. Поэтому я предлагаю сразу перейти к делу. Война не закончена, но продолжение ее не может разворачиваться на этой земле.
– И куда же нам идти? – спросил Фелис Адорири.
– Скоро морозы, – заметил Лаурус, – во всяком случае, если верить ломоте в костях наших ветеранов, они неизбежны. Может быть, они не успели помочь нам в войне с гахами, но они уж точно помогут нам вычистить ущелья, до которых мы не добрались. Но реки Му и Малиту коварны. Даже схватываясь льдом, они таят в себе ловушки, полыньи, которые открываются то тут, то там. Поэтому, пока у нас есть время, мы должны переправиться на правый берег. Теплых шатров у нас достаточно. Эта война не закончится до весны.
– А потом? – продолжал настаивать Фелис. – Что потом? Идти на Ардуус? Или уйти еще куда-нибудь и оставить наши королевства без защиты?
– Мы не пойдем на Ардуус, – покачал головой Лаурус. – И дело не в том, что бастионы Ардууса неприступны, а в том, что его воины способны поднять оружие против своих братьев только под воздействием черной воли и поганой магии. И я помню, что войск у нового правителя Ардууса не меньше, чем у нас. И помню, что среди них не только ардуусцы, но десять тысяч воинов из Аштарака, двадцать тысяч воинов из Бабу, Раппу и Хонора, тридцать тысяч воинов из Фиденты и Утиса. Битва с Ардуусом – это последнее, на что мы можем решиться.
– Тогда зачем нам переходить на тот берег? – спросил Фалко.
– Мы будем мудры и осторожны, – ответил Лаурус. – Но рано или поздно нам придется прийти к Бараггалу.
– Почему? – спросил Фелис.
– Потому что туда придут все, – ответил Лаурус.
– Странно как-то получается, – жаловалась вечером Каме в шатре Процелла. – Мы только что одержали победу, а кажется, что война еще вся впереди.
– Не стоит делить войну на части, – ответила Кама, распуская завязи котто.
– Я не об этом, – замотала головой Процелла, откладывая в сторону пергамент Эма. – Я о том, что гахов гнал на Анкиду мурс. Даже два мурса. Твой старый знакомый Диафанус и этот Сальд, с которым ты уже столкнулась однажды в Змеиной башне. Значит, вся эта погань – и орда, и гахи, и Эрсет, и то, что творится в Ардуусе, – это все одно и то же. Почему они позволили уничтожить гахов? Не умнее ли было бы держать их для того, чтобы брать наши замки? А в поле убивать нас ордой или воинами Эрсет? Почему?
– Потому что ты примеряешь чужое платье на себя, – ответила Кама. – Платье, которое никогда не станешь носить. Кто тебе сказал, что их интересуют замки и города?
– А что же тогда? – не поняла Процелла. – Власть над Анкидой. Возвращение Лучезарного, конечно, если оно возможно.
– Да, – задумалась Кама. – Возвращение Лучезарного, но не власть над Анкидой. Боль ради боли. И кровь ради крови. Боли было много. Крови – полные реки. Невидимые, они стекаются к центру Анкиды. И вот с этой точки зрения – они все делают правильно.
– То есть… – напряглась Процелла.
– Как можно больше смертей и с той и с другой стороны, – прошептала Кама. – Думаю, если бы их число было не просто велико, а неисчислимо, они бы вовсе обошлись без этой войны. Они бы убивали сами себя. Приносили себя в жертву. И радовались.
– А мы… – застыла Процелла.
– А мы защищаем то, что у нас есть, – пожала плечами Кама. – И ожидаем того, что случится. Ты разобрала пергамент Эма?
– Разбираю с трудом, – призналась Процелла. – Нет, он при мне прочитал все написанное, даже повторил некоторые куски. Но… я не понимаю. Тут нет ничего понятного. Ничего, за что я могла бы зацепиться и извлечь смысл. Разве можно колдовать, не зная, что ты делаешь? Что такое, например, будь – как он? Как это? А вот это – отрази и сверни? Ты можешь себе это представить? Тут даже нет обращения ни к силам воды, ни к силам земли, воздуха, огня – ничего. А вот это? Посмотри! Тут куча непонятных слов! Когда мне Эм читал это, я их не слышала. А они вставлены буквально через раз! Какая-то непонятная ерунда! Такое чувство, что Эм просто придумывал что-то на ходу. Сумятицу и бред. Забавлялся! С чего ты взяла, что он тот самый мудрец?
– Ты мне сказала, – пожала плечами Кама.
– Я? – удивилась Процелла. – Ну ладно, он знал секрет той смеси, что разрушила скалу. Так мало ли таких умельцев? А остальное – выдумки.
