– А если он демон? – прошептала Ирис.
– Это все объяснило бы, – признался Хубар. – Лучезарный был демоном. Думаю, что и Энки был демоном. И многие из тех, что сожгли себя на поле Бараггала, были демонами. Другой вопрос, что сила их была… несопоставима. Но Син сразу сказал мне, что он не демон. И не акс, и уж тем более не мурс. Он сказал мне, что постоянно думает над этим и что он все-таки человек, хотя и не человек тоже. Вот я так же посмотрел на него и спросил, что это значит? Что такое – все-таки человек, и не человек тоже?
– А он? – словно разбудила застывшего Хубара Ирис.
– А он сам спросил меня, кем бы я счел себя самого, если бы лишился памяти и проблуждал не одну тысячу лет дорогами Анкиды? Что я мог ему сказать? Я сказал, что уже на середине первой тысячи задумался бы, что я не очень похож на человека. Конечно, если я сам по себе не ошибка Создателя.
– Следовало бы задумываться раньше, – покачал головой Син и добавил, что он тоже задумывался раньше, но и теперь, когда он вдруг что-то такое в себе открыл, он не уверен в том, что делает, и больше того, знает о себе еще меньше, чем полгода назад.
– Но кто же он? – спросила Ирис.
– Он говорил разное… – поморщился Хубар. – Что-то совсем непонятное мне и как будто не слишком понятное и ему самому. То, что он и есть тот самый пропавший седьмой камень, но и он, и все остальные камни совсем не то, что мы думаем. То, что вся Ки накрыта невидимой сетью, и тень Лучезарного тянет ее, влечет в центр Светлой Пустоши, чтобы сотворить что-то там. Что-то ужасное. И что эти семь камней – подобны семи узлам на этой сети. Главным узлам, распустив которые, сеть можно уничтожить.
– Уничтожить? – ужаснулась Ирис.
– Уничтожить, – кивнул Хубар. – Не убить тех, кто носит в себе камни, нет. Я тут, правда, уже перестал понимать его слова, но запомнил их. Он говорил, что она была и раньше. Энки и все прочие держались в этом сущем не просто так. И когда они жгли себя, они сжигали то, что удерживало их здесь.
– Так и было? – спросила Ирис.
– Да, – помрачнел Хубар. – Я маленький акс. Слабый. Тогда я был одним из сотен. Стоял где-то в последнем ряду. Может быть, это и спасло меня? Хотя, что такое спасение. Любовь охватывала меня. Вряд ли она похожа на настоящую любовь, но я до сих пор иногда просыпаюсь ночью и вспоминаю то невыразимое счастье, которое чувствовал возле Лучезарного. Я готов был распластаться ради него, обратиться в пыль под его ногами. И все те, кто был рядом со мной, все, кто выходил на поле Бараггала в его войске, все они были наполнены любовью. Теперь же, когда я обращаюсь в прошлое, меня охватывает ужас. Но тогда…
– Разве можно убивать из-за любви? – спросила Ирис.
– Можно, – прошептал Хубар. – Можно, когда тот, кого ты обожаешь, тот, который заменяет тебе солнце, идет туда, куда ему нужно. Делает то, что ему нужно. Призывает к тому, что ему нужно. И вот кто-то встает у него на пути. Препятствует ему. И тут ты начинаешь убивать.
– Не понимаю, – поежилась Ирис.
– Я и сам не понимаю, – признался Хубар. – Ты могла бы убить кого-то ради Игниса?
– Да, – сказала Ирис. – Защищаясь, защищая его. Я и убивала. Но если бы он призвал меня убивать кого-то просто так, тогда нет.
– Потребовала бы объяснений? – усмехнулся Хубар.
– Объяснений? – Ирис задумалась, потом неохотно вымолвила: – Нет. Но это был бы не он. При чем тут моя любовь?
– Вот видишь, – кивнул Хубар, – ты можешь рассуждать, а вот если бы то, что владеет тобой, было столь велико, что для рассуждений не осталось бы места… то однажды ты пришла бы в себя и ужаснулась тому, что натворила. Син говорил и об этом. Главное, что то, что им владеет теперь, это ужас о совершенном.
– А что он совершил? – спросила Ирис.
– Он сказал, что все, совершенное Лучезарным, совершено и им, – ответил Хубар.
– Как же так? – не поняла Ирис.
– Я начал рассказывать тебе, как стоял маленький среди сотен аксов и пел, – пробормотал Хубар. – Я стоял на земле, как самый обычный человек. И чувствовал ее под ногами. На такой земле мог стоять и демон, и, может быть, даже бог. А потом, когда Энки и другие угодники начали себя жечь, мне показалось, что земля расползается у меня под ногами. Лучезарный начал проваливаться сквозь нее, а я стоял как будто на трясине. Все качалось у меня под ногами. Нас таких осталось всего семеро. Я – в последнем ряду, четверо – Момао, Зна, Фабоан и Рор – в первом. И где-то далеко – Амади. Ее не было на поле у Бараггала. Я, правда, едва ее знал, но ее не было. Она никогда не была поглощена любовью к Лучезарному.
– Ты говорил о семи? – напомнила Ирис.
– Да, – кивнул Хубар. – Седьмой мне почудился с другой стороны. Как будто один из факелов, что сжигали себя и землю у меня под ногами, потух. Мне даже показалось, что кто-то катался по земле от боли. Но кто он – я не знаю. Я с ним больше не сталкивался. Хотя почти уверен, что нас осталось семь.
– Семь аксов – семь камней, – задумалась Ирис.
