– Сам ты сарай, – бросил Билд. – Отличная была вилла. Пусть и не так хороша, как эта. Сам знаешь, красота дома – это важное качество, но не решающее.
– Не решающее, – согласился Хом, – но необходимое.
Билд посмотрел на приятеля. Тот стоял на обочине неподвижно, но именно в этой неподвижности угадывалось непоколебимое упрямство и бурное отчаяние рядового сельского мечтателя.
– Как ты оцениваешь мои шансы? – трагически прошептал Хом.
– Я не оценщик, чтобы оценивать шансы, – нервно шевельнулся Билд. – В любом случае, пока твои не вернутся с моря, никаких серьезных шагов ты предпринять не сможешь. Любая сделка, если до нее, конечно, дойдет, требует непременного участия всех членов семьи.
– Везет тебе, – заметил Хом. – У тебя всего один член семьи, да и тот почти всегда пьян.
– Ты про Линду? – горько прошептал Билд. – Не пожелал бы я тебе такого. Ждать несколько лет появления детей, а вместе этого беспомощно наблюдать, как твоя хозяйка понемногу спивается.
– Детей… – мечтательно прошептал Хом. – Билд. Скажи мне. Только честно. Вот если взять архитектуру этой виллы и умножить ее на мою надежность, вкус, уют. Что получится? Хороший домик?
– Скандал и блокировка! – зло бросил Билд. – Мало что ли было подобных случаев? Хорошо еще, хоть в этом порядок навели. Вам молодым только дай волю, наплюете не только на проекты, но и на правила застройки! Хватит глазеть, поехали!
– Подожди, Билд, – попросил Хом. – Еще пару минут!
Два стандартных мобильных коттеджа разных серий проторчали на обочине пустынного шоссе еще два часа, пока сигнальная система «Номе-232» не выдала предупреждение о возвращении его хозяев. Коттеджи выкатили на дорогу и помчались в сторону поселка. «Build-017» безнадежно отставал.
– Что с тобой, Билд? – возмущенно спросил Хом. – Не мог бы ты ехать чуть быстрее? Мало того, что я должен успеть к приезду хозяев, надо же и порядок в помещениях навести.
– Прости, Хом, – извинился Билд. – Но я старше тебя на десять лет и не так резв. К тому же Линда опять приползла с какой-то вечеринки под утро в свинячьем состоянии и сейчас спит на втором этаже. Я не могу рисковать здоровьем хозяйки!
– В таком случае – извини, – сказал Хом. – Я должен спешить.
Номе-232 увеличил скорость и вскоре скрылся за поворотом. Build-017 проехал для приличия еще пару километров, развернулся и заторопился обратно. Остановившись напротив новенькой виллы, он плавно съехал на обочину и, вытянув кабели, вежливо хлопнул дверьми:
– Простите, мадам. Меня зовут Билд. Могу я узнать ваше имя?
Окно
Что может быть лучше окна? Когда вырвешься из аудитории, где собственный голос ежесекундно рождает коллективную тоску, перебежишь раскаленную солнцем площадь, завернешь несколько спиралей подземки, затем еще столько же – хоботом эскалатора и, наконец, выйдешь в каменное ущелье улицы, чтобы через секунду опять нырнуть в стерильность и пустоту, взлететь на лифте на сто пятый этаж, крикнуть двери – «настежь» и оказаться в одиночестве на шестидесяти четырех квадратных метрах, что может быть лучше окна?
Деревянная рама в облупившейся краске, шпингалет открывается с трудом, цепляясь за выпадающий шуруп, а за окном – и ветка цветущей вишни, и лай цепного добряка-пса, и гомон кур, и запах дождя, и голос мамы.
Что может быть лучше окна?
– Море, – уверенно говорит Васька-сосед, забегая глотнуть пивка и удостовериться в собственной состоятельности на фоне моей чудаковатости.
– Море – это хорошо, – соглашаюсь я.
– Зачем тебе окно? – спрашивает Васька. – Что ты там увидишь? У тебя двадцать четыре квадратных метра внешней стены. Выбери любой пейзаж, запусти программу запахов, шумов, ветра. Вот тебе и окно! Это лучше окна!
– Лучше.
Я оглядываю комнату. Стена, которая служит экраном в тысячах подобных блоках, заставлена книжными шкафами и завешена картинами. Так же, как и остальные стены. Оставлено место только для будущего окна. Даже прибит под потолком затейливый карниз, и обыкновенные шторы спускаются к безумно дорогому дощатому полу.
– На что ты тратишь деньги? – раздраженно качает головой Васька, берет книгу, брезгливо листает желтые страницы.
– Это моя работа, – замечаю я.
– Знаю, знаю, – машет рукой Васька. – Литература двадцатого века. Утопический реализм. Самоидентификация человечества. Предвиденье и психологизм. Но зачем тебе эта рухлядь?!
– Я должен держать книгу в руках.
