– Так точно! – ударил копытом Флаг.
– Сержант, – я с трудом сел. – Где твоя сообразительность? Возьми телефон.
Флаг козырнул, хлопнул хвостом и аккуратно снял телефон.
– Вас, – сказал он через секунду, протягивая трубку.
– Спроси, кто это и чего хотят, – скомандовал я, растирая виски.
– Это из поселка, – ответил через мгновение Флаг. – Тридцать пятый. У них убийство.
Несколько секунд я смотрел на него в недоумении. Затем выхватил трубку из черных пальцев.
– Тридцать пятый? Это майор Дудкопф. Срочно к телефону Иванова. Где Зинка?
– Советую перезагрузиться, майор, – ответил робот самым отвратительным регистром. – Иванов мертв. Зина без сознания. Скотт спит после вчерашнего застолья. Ваше присутствие согласно инструкции – обязательно. В остальном – в поселке все в порядке. Служба контроля оповещена, но инспектор будет только завтра. Просили в связи с занятостью обойтись пока своими силами. Давление атмосферы ноль девяносто пять. Гравитация ноль девять. Гравитанты спокойны.
Ах, Иванов, Иванов. Что ж ты натворил, подлец? Убью. Или ты действительно уже мертв? Я бросил трубку, включил воду и, сунув голову под прохладную струю, спросил, задерживая зубами ругательства:
– Шлюпку… отпустил?
– Да! – отозвался сержант.
– Атмосферу при посадке не пожег? – поинтересовался, вытирая голову.
– Никак нет, – вытянулся Флаг. – Спускался на пневматике, по инструкции.
– Где скафандр оставил?
– В тамбуре.
– Правильно, – я кивнул, с удивлением разглядывая в зеркале свою помянутую и даже опаленную физиономию, словно прикуривал от ракетной дюзы. – Без скафандра не высовывайся на улицу. Кожа волдырями слезет через десять минут.
– А атмосфера? – удивился Флаг.
– Что атмосфера? – поморщился я.
– Да у вас тут практически земное давление и гравитация, – шевельнул хвостом Флаг. – Чего вы боитесь?
– Чего и все, – я принялся натягивать комбинезон. – Радиации. Озона в атмосфере практически нет, жарит по-черному. Озонатор сломался. А ведь собирались мхи высаживать на той неделе.
– Я не боюсь радиации, – доложил Флаг.
– Да? – я посмотрел на него с интересом. – А чего же ты боишься, стажер?
– Холода, – вздохнул сержант. – На Меркурии тепло, а здесь…
– Да уж, – кивнул я. – Тут выше пяти по Цельсию не поднимается. Но зато и ниже двадцати мороза не опускается. Атмосфера! Ты чего смотришь? Ну-ка быстренько в скафандр. В поселок идем.
– А далеко? – засуетился сержант.
– Ерунда, – поморщился я, глотая таблетку от головной боли. – Километров пять. На той стороне поселок. Астероид маленький.
– Так мы пешком? – удивился меркурианец.
– Можешь подождать трамвая, – мрачно пошутил я, пощелкав брелоком. Марсоход не отзывался.
02
Астероид действительно был маленьким. Километра четыре в диаметре, двенадцать в обхвате в самом широком месте. Контрольная служба еще удивлялась, отчего я выбрал эту песчинку. Только я плевал на их удивление. Им все равно было, где маяк ставить, зато я все обдумал. Многое сыграло роль. И то, что песчинка эта не в самом поясе астероидов, а чуть ближе к Марсу, и что бесхозная она. Оформить собственность на этот камешек оказалось плевым делом. Зато теперь в любой лоции моя микропланетка указана. Тут тебе и звездозаправка, и маяк, и сервис, и маленькая гостиница. Даже причал есть для мелких судов. И таможня имеется. Но большая часть всего этого на Зубе располагается. Астероид имеет вид каменной капли, так вот ее конец, где атмосфера пожиже, я Зубом назвал. Там и причал, и склады, и антиметеоритные автоматические пушки, и почти весь персонал, и хозяйство. Да, этот космодромчик был моей головной болью. Только из-за него мне пришлось вновь нацепить лычки инспектора. Статус обитаемой микропланеты обязывал. Но с другой стороны, если бы не космодром, сгнил бы я на маяке от тоски. Правда, теперь, кажется, отвеселился. Хотя, с другой стороны, еще не вечер. Этот Тридцать пятый всегда казался мне редкостным идиотом, не то, что мой Двенадцатый. Возможно, перепутал что-то.
– Далеко еще? – прокричал в переговорное устройство стажер.
Да, в скафандре прыгать по камешкам – это не в кресле сидеть. Даже сквозь стекло видно, взмок меркурианец. Ничего друг, хлебни немного провинциального существования. Весело твоя практика начинается.
