Приклеенное к ладони. Граната на поясе тоже пойдет. Это единственный способ умереть быстро и легко. Но даже если ты переможешь Армика, если его команда разбежится, а не затопчет тебя, помни, он всего лишь орудие. Рука, которая его направляет, никому не известна. И еще. Если ты хочешь подгрести под себя поставки на Токе дури, запомни, что в Порту ее нет. Точнее так, ее здесь много, и Армик стрижет с нее кредитки, словно пешней сбивает, но откуда она приходит, не знает никто. Или ты думаешь, что та же таможня не перебила бы канал? Таракан ни с одного корабля без досмотра на пирс не перебежит. Никто не знает, откуда берется дурь. Если бы знал хоть кто-то, кроме самого поставщика, канал давно бы перекрыли или подгребли бы его под себя.
– Знаю, – снова кивнула Кафша. – Ты идешь со мной?
– Вот ведь… – с трудом удержался от плевка в скафандре Трап. – Если бы у тебя сейчас была тысяча бойцов, я бы принялся убеждать тебя, что так дела не делаются, что и с тысячью ты Армика не сдвинешь, но у тебя и десятка нет…
– Ты идешь со мной? – повторила вопрос Кафша.
– Куда? – скрипнул зубами Трап. – На смерть? Может быть, я не все знаю, и на внутренних терминалах Порта стоят десантные линкоры? Или лайнеры с тысячами головорезов? Ты от нового хозяина? Да? Чего ты хочешь?
– Для начала встретить балкер у маяка, – осветилась улыбкой Кафша. – Встретить и, возможно, очистить его от ракушек. Знаешь, я бы не стала тебя уговаривать, много чести. Но уж больно мне нравятся твои клички. Нет, та, которой ты гордишься – «Резкий», – не очень. Есть ведь и еще одна. «Сухой»? Так? Ведь так тебя кличут в трюмах? Не из-за излишней худобы? Сколько раз тебя пытались убить, Трап?
– Достаточно раз, чтобы мне это надоело, – ответил Трап.
– Но ты всегда выходил сухим из воды, – продолжила Кафша. – Тебя даже покалечить толком не сумели. Ты можешь сколько угодно сетовать на свое невезение, парень, но все говорит об обратном. Ты ведь пойдешь со мной? Конечно, если не боишься.
– Боюсь, – буркнул Трап. – Как все нормальные люди. Если ты не боишься, Кафша, значит ты и вправду больна. Может быть, я тоже болен. Так многие считают.
– Но не я, – качнула головой за стеклом шлема Кафша.
– Ой ли? – усомнился Трап. – Что ж, давай посчитаем. Три аргумента уже есть? Выходит, я в твоей команде боец, специалист по балкерам, да еще и «Сухой». Статуса любовника для полного комплекта не хватает, ну да ладно. Вдруг и вправду душ принимать вместе с тобой опасно?
– Болтаешь много, – ее голос вновь наполнился сталью. – Ты идешь со мной?
– Да, – выдавил сквозь сомкнутые губы Трап. – Но только потому, что ты срубила тогда меня в раздевалке. Уверена, что остальная троица тебя не подведет?
– Увидим, – ответила Кафша. – Ты ведь прав, Трап. Бояться есть чего. Или мы Армика, или он нас.
Страх был чем-то вроде черной воды в темной пропасти. Ты сам – шнур, прочный трос, натянутый между скалами. Стоит чуть ослабнуть, и поганая вязкость захлестнет тебя. Это не значит, что ты должен жить со сжатыми кулаками и стиснутыми зубами, наоборот, легкость, расслабленность необходима, но страх должен плескаться в отдалении. То, что ты его слышишь, уже достаточно.
Отец учил этому Трапа, пока тот не забрал самовольно файлы из престижного колледжа и не отдал их в школу пилотов. Но еще до того дня, когда упрямый мальчишка отправился в свободное плавание, Трап успел задать отцу несколько вопросов. Главным из них были два. Первый касался тех, кого страху удалось захлестнуть. Что стало с ними? Отец, сидевший в удобном кресле на веранде особняка, отложил свежую хрустящую газету, вгляделся в море, раскинувшееся от черных скал и белых пляжей до горизонта, и сказал:
– По-разному. Большинство тонет, гибнет в страхе. Некоторые превращаются в пресмыкающихся в нем. Но есть и те, кто сами становятся страхом. Собственно именно ими эта пропасть и полнится.
– А ты? – мальчишка опустился на мраморные плиты рядом. – А ты натянут или уже нет?
– Уже нет, – медленно проговорил отец. – Но я не захлестнут страхом. Считай, что я свернул свой трос и оставил его на одной из скал.
– На которой? – спросил Трап. – На той, что до пропасти, или той, что после?
– Неважно, – отчего-то расстроился отец. – Двигаться-то можно в любую сторону. Но я попробовал, мне хватило. Теперь я занимаюсь тобой.
– А мне хватит? – не отставал от отца Трап.
– На всех хватит, – сказал отец.
Первый раз Трап сбежал из дома в десять. Воспользовался отцовским транспортным ключом, чтобы подняться в Порт и оказаться на одном из пирсов. Забрался на тяжелый балкер и спрятался в укромном месте, рассчитывая где-нибудь за орбитой Хене постучаться в окно шлюзовой камеры. Сухогруз слишком долго провисел у маяка, и скафандр Трапа выдал его аварийным сигналом. Мальчишку разыскали и отправили домой. Но упрямство в Трапе жило уже тогда. Он не сказал, как забрался внутрь двойной обшивки балкера, и спасателям пришлось резать сталь. Отцу это приключение обошлось в крупную сумму. Но наказывать Трапа он не стал. Отец спросил у Трапа только одно:
– Что ты делаешь, парень?
– Натягиваю трос, – ответил тот отцу и посмотрел на мать.
