если принимать дурь каждый день, то счастье не кончится. Только порцию, оказывается, нужно удваивать каждый раз. Действие дури при этом все равно сокращается тоже в два раза. Но самое главное в другом. Абсолютное счастье можно испытать только раз – при первом приеме. Все, что будет потом, только ясное воспоминание и жгучая тоска. Понятно?
– Куда уж понятнее, – закивал Будалла. – Теоретизируешь? У тебя же аллергия!
– Да что бы у меня ни было! – повысил голос Трап. – Ясность нужна!
– А бывает ли она, ясность? – спросил Будалла.
– Мы не за дозой, – сказала Шака, и Трап тут же разглядел и паутину у нее под глазами, и морщины на лбу. – Ты еще не понял? Мы против дури. Все остальное – пыль. Мы против дури. Понял?
– На балкере нету дури, – убежденно отчеканил Трап. – Я говорил с таможенниками, с верными ребятами. И с не очень верными. С теми, кто с потрохами продался бы Армику, но не покупает он никого. Значит, дури на балкере нет! Да я скорее поверю, что она прилетает на Токе в виде метеоритов! Да и самого Армика в Порту уже пару недель нет! Шлепните меня прямо здесь, если я хоть что-то понимаю!
– Приготовиться! Стартуем, – скомандовала Кафша и добавила через секунду. – Живы будем, обязательно шлепнем тебя, парень. Осталось только определиться, по какому месту.
– Можно я это сделаю? – без тени улыбки предложил Будалла. – Мне кажется, что тебя в детстве мало шлепали, Трап. Я бы восполнил.
Ему и в самом деле почти не доставалось. Может быть, если бы отец, мать или воспитатели практиковали телесные наказания, Трап вырос бы другим человеком? И жизнь его сложилась бы иначе? Не вышло бы так, что все, недополученное в детстве, он огребет в самом начале самостоятельной жизни? Хотя, кто мог упрекнуть его в отсутствии терпения? В той же пилотской школе он долго не обращал никакого внимания на насмешки, сломал нос обидчику только после пренебрежительного толчка в спину. Уже после первой стычки он начал бить в ответ и на дерзкие, неуважительные слова. А однажды, когда украсил фингалами физиономию конвейерного контролера, вздумавшего проучить зазевавшегося рабочего обрезком пластикового троса, встретился с одним из служек Армика. Тот с сомнением оглядел худощавое тело будущего скребка и сказал, что старший скребков восточного терминала приглашает юного драчуна поучаствовать в трюмных боях. На разогреве.
– Я не дерусь за деньги, – ответил Трап. Тогда он еще не мечтал о большом призе.
– Дерись за жилье, – усмехнулся посланник. – Ты задолжал за каморку за два месяца. Денег у тебя нет. Если не выйдешь на ринг, тебя сегодня же выкинут на палубу. И никто не сдаст тебе без денег даже угол. Дерись за жилье, или уматывай на Токе. В Порту живут только сильные. Слабаки в Порту подыхают.
Мусорщик добрался до корпуса балкера одновременно с буксирами. Те, сминая облепившие обшивку гиганта ракушки, с привычной точностью выбросили держатели и растопырили дюзы. Сухогруз, сквозь наросты на боку которого пробивалось название корабля – «Пасион», продолжал двигаться в сторону Порта. Кольцевые двигатели его лениво попыхивали, замедляя вращение корпуса. До линии маяка ему оставалось не больше нескольких минут. Кафша посадила мусорщик среди пилонов маршевых двигателей балкера.
– Быстро! – раздалось в ушах Трапа. – Навигационная блокировка короткая. За линией маяка сканеры балкера будут вновь включены.
– Чего мы боимся? – не понял Трап.
Динак подхватил контейнер, Шака рванула замок аварийного бокса. На полу кабины начали надуваться запасные скафандры.
– Быстрее! – ударил Трапа по плечу Будалла. – У нас мало времени.
– Я заметил, – буркнул Трап. – И здесь будешь веточки собирать? Динак, не мог контейнер оставить в мусорщике?
– Не мог, – Кафша шагнула к Трапу. – Ты парень упрямый, но имей в виду вот что. Наша команда уже третья. Две исчезли. Одна исчезла вместе с машиной. На таком же корабле. Вторая должна была спрятаться. Не помогло.
– Исчезли? – не понял Трап и с сомнением крутанул в руке пешню.
– Дурь в Порту есть всегда, – продолжила Кафша, – но большие, оптовые партии и здесь, и на Токе появляются примерно в те же дни, когда прибывают сухогрузы с Венуса. На Венусе все под контролем, поэтому подгрузка дури происходит в полете, хотя установить перегруз не удалось. Но сейчас она на борту, поверь мне. На борту и под охраной. Если нас заметят, живыми не отпустят. И помощи нам ждать неоткуда. Мы, и ты в том числе, в опасности.
– Короче, Кафша! – потребовала Шака. – Шесть минут!
– Когда тебе было десять, ты сумел проникнуть в пазухи между слоями обшивки балкера, – продолжила Кафша. – Как ты это сделал, выяснить так и не удалось. Да, ты был меньше, но одет был в прогулочный скафандр, он объемнее тех, в которых мы теперь. У нас есть резак, но нет времени. У тебя с собой были два ключа, которыми нечего было откручивать на корпусе, титановый трос и туба спецрастворителя. Вот они. Думаю, нам следует укрыться. Повторишь фокус при публике?
– Еще был молоток, – раздраженно буркнул Трап, но тут же остановил метнувшуюся было к кабине мусорщика Шаку. – Он не нужен. Я собирался им стучать в ворота шлюза. Однако проникнуть в пазухи будет непросто. Когда я начинал свое путешествие, корабль стоял в доке.
– Что делать? – расплылся в улыбке Будалла.
– Бежать, дорогой, – ответил Трап.
