регистре. Чувствуя, что наряду с головной болью в нем проснулось нестерпимое чувство голода, он подтянул пакет с вещами, рассчитывая перекусить бутербродами. То, что он обнаружил там, оказалось дополнительным, и, пожалуй, одним из самых серьезных ударов. Пакет предназначался для Белки. Чего-чего, а уж еды в нем точно не было. Он вытряхнул содержимое на пол, рассчитывая найти хоть что-то, способное помочь в выбивании дури из робота, но глазам предстала только гора кружевного белья и россыпь бесполезных побрякушек. Хотя, вот заколка.
И в этот момент еще одна мысль пронзила его. Так пронзила, что он поморщился от досады и боли. Он понял, что Белка получит в бюро его вещи. Те вещи, что он собрал с собой на Лазурный берег. Значит, она будет копаться в его вещах, чего раньше никогда не делала, но теперь он сам вынудил ее к этому. Боже мой. Она будет это делать вместе с тем типом. Он даже представил себе шуточки и замечания, которые будут отпущены в его адрес. А он был вынужден смотреть на ее безделушки. И не имел возможности даже выбросить их.
– Что я вижу? – завопил робот. – Какие штучки ты с собой возишь! Собираешься это примерить? Интересно. Я уже сталкивался с подобным. Один тип запирался для этого в туалете, и его здорово присадило по голове раковиной, представляешь?
– Нет. Такой радости я тебе не доставлю. Более того, сейчас я попытаюсь заткнуть тебя.
– Не ты первый, не ты последний. Пытайся. Может быть я недостаточно воспитан, но честен. Так что, начиная бесплодные попытки, имей в виду, что еще никому не удавалось заставить замолчать голос правды.
– Я буду первым.
Когда он подошел к приемному устройству, у него от ярости тряслись руки. Но он внимательно осмотрел приемное устройство. Да. Вытащить процессор из гнезда казалось невозможным. Царапины и выбоины на самодельном устройстве говорили о том, что безуспешные попытки заткнуть робота предпринимались и раньше. Ну что же. Для начала неплохо оценить, насколько плотно эта штука торчит в гнезде. Он взял Белкину заколку и вставил металлическую застежку в щель между процессором и гнездом, надеясь, что удастся зацепить и вытащить трубку.
– И что ты будешь делать, если достигнешь цели? – спросил робот.
– Отвечу. Я вытащу твой, как ты говоришь, процессор, брошу на пол и раздавлю каблуком.
– Очень интересно. Достойно тупоголового биологического существа. Надеюсь, что ты обломаешь ногти. Могу предложить привязать к процессору один из твоих кружевных предметиков и хорошенько подергать. Только привязывай крепче.
– Крак!
Сейчас он вспоминает это с улыбкой, а тогда у него начиналась истерика. Черт возьми. Он не только сломал заколку, но и разодрал кожу на запястье правой руки. В довершение всего обломок заколки остался в щели, упрочив положение противника. Робот разразился мерзким хохотом:
– Поздравляю! Повреждение мягких тканей. Что я говорил? Органическое тело – это убожество. Кажется, в прошлом представители твоего вида, которые выращивали растения, называли словом органика не что иное, как навоз?
– Ты рассчитываешь на свою неуязвимость? – спросил он, забинтовывая ладонь Белкиным платком и все еще пытаясь скрыть ярость.
– Ну не могу же я рассчитывать на твой разум!
– Да. Я бы тоже не стал, – сказал он. – В гневе я страшен.
– Я бы сказал – смешон.
– Посмотрим.
– Что ты намерен делать?
– Сломать тебя. Заткнуть. Ослепить. Если потребуется, я сломаю кабину только для того, чтобы ее немедленно отправили в утиль.
– Как ты это себе представляешь? Объективы не найдешь, корпус обрабатывающего устройства изготовлен из стали и вмонтирован в стену. Добраться до контактов и плат можно только снаружи кабины. А выйти из кабины в ноль-пространстве невозможно. Автоматика откроет дверь только тогда, когда за пределами кабины будут приемлемые для несовершенного гуманоида условия. К тому же, что скажет диспетчер в приемном порту, когда увидит следы твоего творчества?
– Плевать.
– Ну, давай. Заранее предупреждаю. Я записываю твои действия.
– Это еще более серьезная причина, чтобы достать тебя из раковины.
– Человечество вырождается, – притворно вздохнул робот.
– Безусловно, – ответил он. – И ты будешь свидетелем этого процесса.
Старик замолкает на недолгое время, щурится на Солнце, достает красное яблоко и протягивает пилоту.
– Хорошие яблоки. Белка их ела.
Пилот берет яблоко, украдкой трет его о китель, откусывает и ждет продолжения рассказа. Он уже знает, чем закончится история, но голос старика сейчас как шум ветра, как солнечное тепло. Ему надо молча внимать, благодаря судьбу за это хоть и запланированное, но странное приключение. И старик не заставляет себя ждать.
Он бесновался в кабине. Наверное, действительно потерял рассудок. Разбил и растоптал все, что мог, а затем начал срывать листы
