Теперь минусы. Вернее, один-единственный минус. Месть вашего бывшего Хозяина, который кричал «апорт». Так ли она существенна, как представляется на первый взгляд?
— Вы не знаете его. Да он из-под земли…
— Из-под этой земли — может быть. Но не из-под той земли. Копать чужую землю — у него руки коротки. Кроме того, руководители пославшей меня страны могут предложить паспорт любого устраивающего вас государства на любую понравившуюся вам фамилию. И даже пластическую операцию под фотографию на документе. Вы станете другим. Не тем, кого будут искать ваши прежние друзья.
Хотя, уверен, искать они вас не будут. Потому что, согласившись на мое предложение, вы очень быстро станете настолько богаты и влиятельны, что ваш Хозяин предпочтет не мстить вам, а вступить с вами, вернее, с вашими деньгами во взаимовыгодные отношения.
Наконец, если вас не устроит иммиграция в развитыe капиталистические страны, смена паспортов и изменение внешности с помощью пластики, мы готовы рассмотреть вопрос о физической нейтрализации мешающего вам принять единственно верное решение препятствия. Мы уберем вашего Хозяина.
— Вы?!
— Нет, не я. Спецслужбы государства, интересы которого я представляю. Это не так сложно, как вам кажется. Потому что они не МВД. Они умеют искать, находить и разрешать затруднительные вопросы. В любой стране мира. Им достаточно лишь получить список всех ваших недругов. Чтобы у вас их не осталось.
— Всех?
— Всех, кто опасен вам. Или чем-то насолил вам.
Отомстить врагам чужими руками — это было даже более соблазнительно, чем получить очень много денег. Месть без риска отмщения — это то искушение, против которого устоять почти невозможно. Особенно если иметь возможность отомстить разом всем, начиная отсчет от обидевшего тебя в юности одноклассника. Смертельно обидевшего.
— Вы не преувеличиваете возможности своих хозяев?
— Ничуть. Когда речь идет о сделке такого масштаба, два-три десятка человеческих жизней ничего не стоят. Их отдают легко. Потому что они не идут ни в какое сравнение с общей суммой расходов.
— А какая тогда общая сумма?
Представитель написал на листке цифру. Он очень долго писал эту цифру. Потому что она имела очень много нулей.
— Вот эта сумма, которую готовы выложить покупатели за требуемый им товар. Сколько он обойдется продавцу — их не интересует. Продавцу достанется разница. Нам с вами достанется разница.
— Сколько?! — ошалело переспросил Степан Михайлович, глядя на лист бумаги.
— Именно столько, не считая мелких накладных расходов.
Теперь Степан Михайлович поверил, что жизнь пары десятков человек в сравнении с остальными расходами ничего не значит. За такую сумму можно было вырезать целую область. В смысле даже он был готов вырезать целую область, проходя с окровавленным ножом от дома к дому, от деревни к деревне, от города к городу.
— Поймите наконец. Моим покупателям действительно очень нужен известный вам товар. И еще поймите, что мой покупатель не частное лицо, у которого, даже когда очень много денег, все равно мало денег. Мой покупатель — целое государство. Со своим министерством финансов. И со своим золотым запасом, который оно готово поменять на ядерный боезапас. То, что им надо, — важнее денег. Думайте. Больше такого шанса не представится. Hи вам. Ни мне.
— Что от меня требуется?
— В первую очередь расписка о получении переданных мною вам денег. Чтобы я мог отчитаться перед своими хозяевами. Но главное, уверить их в возможности приобретения товара.
— Я не буду ничего писать.
— Мне не надо ничего писать. Ничего, кроме pacписки на вручение вам семидесяти тысяч долларов.
— Каких семидесяти?
— Пятидесяти тысяч долларов, полученных в качестве аванса, скрепляющего нашу сделку. Плюс тех дополнительных тысяч, что были выплачены вам за удачно проведенный маркетинг рынка. Без расписки я не могу вам передать данную сумму.
— Семьдесят тысяч?
— Семьдесят тысяч наличными и прямо сейчас.
— Семьдесят?!
— Семьдесят. Или ничего. Семьдесят тысяч против одной маленькой расписки. И еще двести тысяч через две недели, если все пойдет как надо.
— Двести?!
— Двести, двести. И много больше по завершении сделки. И паспорт любой выбранной вами страны. И охрану. И много еще чего другого.
Или… Или ничего. Совсем ничего.
Представитель выложил на стол пачки долларов. Чтобы привлечь внимание потенциального покупателя. Чтобы он мог представить, как будет эти деньги тратить. Мог к ним привыкнуть. И уже не смог бы от них отказаться.
— Хорошо. Я согласен. У вас нет бумаги и ручки?
Бумага и ручка совершенно случайно нашлись…
Глава 41
Начальник президентской охраны считал, что сделал очень много. Что сделал, пожалуй, большую часть дела, если не почти все дело. Он нашел организацию, которая не значилась ни в одном государственном реестре, которая не имела собственного названия, зданий, генералов, каналов связи, эмблем, казарм, подвижной техники и других атрибутов спецслужб. Вернее сказать, наверняка имела, но никому не показывала. Служила лично Президенту, и о ней не знал никто, кроме Президента. И теперь вот еще его — главного охранника Президента.
Он вычислил могущественную, оставившую свой незаметный, но очень существенный след в отечественной истории, тайную службу. Конкурентную ему службу. Теперь осталось отыскать конкретных, входящих в нее исполнителей, которые, хочется надеяться, не бесплотные ангелы. И значит, должны оставлять какие-то следы. Не везде. И не где попало. Но обязательно на подходах к Хозяину. Как к главной их кормушке.
Именно так ловят самых хитрых и самых осторожных зверей. Именно там расставляют настороженные на них капканы. Вблизи мест кормления. Куда проголодавшийся зверь рано или поздно приходит. И где рано или поздно попадается в расставленную охотником ловушку.
Там и следовало искать следы не дававшей покоя главному телохранителю страны организации.
Начальник охраны вызвал своего, которому доверял почти как себе, помощника.
— Вот что, установи-ка мне всех людей, встречавшихся с Президентом в день визита неизвестного. Того, улизнувшего от нас неизвестного. И еще всех людей, бывших в тот день вблизи Президента и имевших потенциальную возможность вступить с ним в контакт. Определи время их прихода и ухода. И маршрут прихода и ухода.
— На кого обращать особое внимание?
— На всех! От уборщиц до премьера включительно. Но более всего на тех, кто встречался с ним с глазу на глаз. Или что-то передавал из рук в руки. Или выделился чем-то иным. Очень внимательно смотри. Потому что если кого-нибудь пропустишь…
Через несколько часов главный телохранитель страны получил список, состоящий из сорока девяти фамилий. Десять он вычеркнул сразу. Этих людей он знал как облупленных. Еще шесть являлись мелкой обслугой и работали на него. Еще несколько были членами семьи Хозяина и вряд ли состояли в каких-нибудь тайных организациях. Все прочие встречались с Президентом толпой. То есть по три-четыре человека вместе и едва ли могли переброситься с ним даже одним, не замеченным всеми прочими словом. Осталось пять. Тех, кто разговаривал с ним один на один. И мог разговаривать о чем угодно.
Начальник президентской охраны вызвал «технарей». Вернее, одного доверенного «технаря», который обслуживал особо интересные его начальству микрофоны. О которых другие обслуживающие электронные системы контроля работники ничего не знали. И знай были не должны.
— Дай мне записи со второго и четвертого микрофонов. За… — и начальник охраны назвал число, месяц и время.
Подслушивать разговоры в кабинетах Президента было не принято. Вернее, даже запрещено особым приказом всем существующим в стране спецслужбам. За исполнение которого самым внимательным образом следил начальник президентской охраны, за которым не следил никто. Что позволяло ему напихать в мебель и стены хоть полтыщи микрофонов. Их не смогла бы обнаружить ни одна самая тщательная техническая ревизия. Организованная им же.
