Дон Жуан

16

На столике — верней, на туалете

(Я точности придерживаться рад;

О самом незначительном предмете

Я говорить не стану невпопад!)

Свеча горела тускло. В мутном свете

Героя моего усталый взгляд

Встречал картины, вазы, гобелены

И темные готические стены.

17

Он вышел в зал. В багетах темных рам,

В неясной мгле таинственного света

Мерцали величаво по стенам

Прекрасные старинные портреты

Давно почивших рыцарей и дам,

Кольчуги, шлемы, розы, кастаньеты

Портреты мертвых под лучом луны

Особенно печальны и страшны.

18

Суровый рыцарь и седой монах

При лунном свете будто оживают;

Шаги твои на дремлющих коврах

Таинственные шорохи рождают;

Во всех углах гнездится смутный страх,

Причудливые блики выплывают:

«Как смеешь ты блуждать в ночной тени,

Когда не спят лишь мертвые одни?»

19

Неуловимо — призрачно смеется

Красавица, почившая давно;

Ее истлевший локон резво вьется,

Ее лицо луной озарено…

Портрет навеки юным остается,

Ему бессмертье странное дано;

Ведь и при жизни все портреты наши

Всегда моложе нас — и часто краше!

20

Итак, Жуан мечтательно вздыхал

О том, что все подвластно изменению

И женщины и чувство. Он шагал,

Стараясь заглушить свое волненье,

И вдруг неясный шорох услыхал…

Быть может, мышь? Быть может, привиденье?

(Никто не любит слышать в час ночной

Шуршанье между шторой и стеной!)

21

Но то была не мышь, а тень немая

Монаха в темной мантии, в шлыке;

Он подвигался, глаз не поднимая,

Сжимая четки в призрачной руке,

Ныряя в тень и снова выплывая

На лунный свет, как лодка на реке,

И только поравнявшись с Дон-Жуаном,

Его пронзил каким-то взором странным.

22

Жуан окаменел; хоть он слыхал

О призраках в старинных замках этих,

Но как-то никогда не допускал,

Что человек способен лицезреть их.

Он россказням совсем не доверял:

Что призраки? Вранье! Ведь мы не дети!

Но что-то вдруг мелькнуло перед ним,

Как облако иль стелющийся дым.

23

Три раза кряду это порожденье

Земных, небесных или темных сил

Прошло по галерее; без движенья

За ним Жуан испуганный следил,

И волосы его, как дуновенье,

Неизъяснимый ужас шевелил.

Остановить монаха он пытался…

Увы! Язык ему не подчинялся!

24

На третий раз таинственная мгла

Глубокого глухого коридора

Монаха поглотила. Там была

Простая дверь, а может быть, и штора;

Бесплотные и плотные тела

Способны от внимательного взора

Вдруг исчезать неведомо куда

Без явственной причины и следа.

25

Встревоженный Жуан не шевелился,

Не отрываясь глядя в полутьму,

В которой непонятно растворился

Ужасный дух, явившийся ему.

И каждый бы, я думаю, смутился,

Увидев непонятное уму.

Рассеянный и бледный, еле — еле

Он ощупью добрался до постели.

26

Здесь он протер глаза и поспешил

Взглянуть вокруг: свеча на туалете

Горела безмятежно. Он решил

Найти забвенье в лондонской газете,

Где дипломат, и критик, и зоил

Охотно судят обо всем на свете

О короле, о ваксе, о балах,

О внешних и о внутренних делах.

27

Здесь все напоминало мир живых,

Но все — таки его дрожали руки;

Прочел он несколько столбцов пустых

И, кажется, статью о Хорне Туке;

Под одеялом съежился, притих,

Ловя тревожно все ночные звуки;

И скоро сон — целитель слабых сил

Его глаза усталые смежил.

28

Но часто просыпался он тревожно,

Не понимая, что же видел он:

Виденье ль? Сновиденье ль? Все возможно,

Хоть суеверный страх уже смешон.

К утру он задремал, но осторожно

Слуга прервал его недолгий сон,

Предупредив почтительно и чинно,

Что время одеваться господину.

29

Мой Дон-Жуан оделся. Сей обряд

Обычно развлекал его немало,

Но в этот день его унылый взгляд

И зеркало почти не занимало.

Он локоны расправил наугад

И застегнул жилет довольно вяло,

И галстук у него на левый бок

Подвинулся — почти на волосок.

30

Он появился к утреннему чаю,

Рассеянно к столу придвинул стул

И, на приветствия не отвечая,

Рассеянно из чашки отхлебнул,

Обжегся — и, смешков не замечая,

За ложечкою руку протянул

Тут сразу угадала Аделина.

Что тайная тоска всему причина.