— Дамы и господа, — провозгласил генерал Гордон, сжимавший в руке изящный бокал с шампанским, — я предлагаю тост за окончательную победу цивилизации над варварством. Победу, которая должна завершиться завтра избавлением человечества от ненужного и обременительного балласта, от генетического мусора, накопившегося за тысячелетия истории. Наша вахта заканчивается. Много лет все мы, и военные, и гражданские, все, для кого эта база стала домом, стояли плечом к плечу, охраняя границы, очерченные цивилизацией. Там, за Стеной, заперта сила, угрожающая существованию наших ценностей и самого нашего мира. Все эти годы мы бдительно следили, чтобы эта сила не вырвалась наружу. И сейчас, когда миг окончательной изоляции уже близок, я могу без ложной скромности доложить: мы справились со своей работой. Выпьем за Большой Хэл-лоуин, дамы и господа! Выпьем за тех, кто защищал цивилизацию!
— Какая экспрессия! — шепнул Сантьяго Дане. — Надо будет потом выпросить у генерала текст. Интересно, кто сочиняет ему речи?
Собравшиеся вокруг столов вежливо поаплодировали. Генерал подошел к Фробифишеру и, придерживая за локоть, вывел на середину зала.
— Надеюсь, что на этот раз обойдется без экскурсов в древнюю мифологию. — Мондрагон наполнил бокал шампанским и протянул его Дане. — Иначе я просто засну.
Фробифишер оглядел всех присутствующих тяжелым взглядом из-под сдвинутых седых бровей.
— Вы произнесли прекрасную речь, генерал, — сумрачно произнес он.
— Весьма убедительную и оптимистическую. К сожалению, я должен немного вас поправить. Ваша вахта еще не закончилась.
Гордон удивленно вскинул голову.
— Все мы знаем, какие катаклизмы сотрясали Землю тридцать лет назад, — продолжал между тем Фробифишер. — Эпидемии, вспыхивавшие в огромных городах нищего Юга, постоянная нехватка ресурсов, нефти, газа, воды, финансовые кризисы, провоцируемые нестабильностью, непрекращающиеся региональные конфликты. Представители старшего поколения видели это своими глазами, а те, кому посчастливилось родиться позже, вряд ли поймут настоящий масштаб катастрофы, которая казалась тогда неизбежной. Господь не дал нам погибнуть. Два ниспосланных им вождя — Дэвид Финч и Иеремия Смит — провели нас тернистой тропой испытаний и вывели в Землю Обетованную. Ибо Земля Обетованная — это наш мир, но очищенный от скверны. Вот уже много лет мы живем в этом мире, мало задумываясь над тем, что скверна хоть и побеждена, но не искоренена окончательно. И пока существует Стена, пока за ней копится все зло, вся грязь, вся мерзость старого мира, ваша вахта не окончена, генерал.
Голос Фробифишера окреп и загремел. Бокалы, стоявшие слишком близко к хрустальным вазам, отозвались тонким жалобным звоном.
— Террористы готовятся нанести удар по Стене! Выродки, называющие себя Подпольем, намерены погубить плоды тридцатилетнего труда тех, кто, не жалея своих сил и жизней, очищал землю, закладывая фундамент Прекрасного Нового Мира. Они собираются сделать это в ближайшие часы, пока мы не замкнули изолят “Толлан” несокрушимым темпоральным барьером. Я призываю вас к бдительности, генерал Гордон! Я призываю к бдительности всех нас, потому что враг может таиться даже здесь, на базе “Асгард”. Вы знаете, что Совет Иерархов решил перенести Большой Хэллоуин с ночи тридцать первого октября на день тридцатого. Это мудрое решение, хотя я, возможно, предпочел бы покончить с этим делом прямо сейчас, чтобы не оставить террористам ни малейшего шанса.
— Прошу прощения, сэр, — неожиданно перебил его высокий мужчина в свитере, — но, как бы вам этого ни хотелось, устроить Большой Хэллоуин раньше времени совершенно невозможно. Видите ли, кроме политической конъюнктуры, существуют еще законы физики.
Фробифишер замолчал и смерил мужчину недоуменным взглядом. Генерал Гордон, побагровев от смущения, постучал серебряной вилкой по бокалу.
— Не забывайте о приличиях, Анри! Извините его, сэр, он ученый.
Роберт не обратил на генерала никакого внимания.
— Почему же это невозможно, мистер Лепелетье? — спросил он вкрадчиво. — Не вы ли два месяца назад сообщали в Вашингтон, что установка готова и переход может быть осуществлен в любую минуту?
— Месье Лепелетье, с вашего позволения, — насмешливо отозвался мужчина по-французски. — И ничего подобного я в Вашингтон не сообщал.
— Это кто? — шепотом спросил Мондрагон. Дана пожала плечами.
— Первый раз слышу. Но Роберт его откуда-то знает.
— Установка действительно была готова еще несколько месяцев назад, это чистая правда, — продолжал между тем Лепелетье. — Но пока в Стене зияют бреши, по чьей-то странной прихоти названные Вратами, о переходе можно забыть.
Фробифишер повернулся к помрачневшему Гордону.
— Разве эти проходы еще не замурованы, генерал?
— Все, кроме Врат Танатоса, сэр. Работы ведутся день и ночь, завтра к полудню все должно быть готово.
— Генерал имеет в виду, что в полдень туннель зальют пенобетоном, — уточнил Лепелетье. — Но он еще должен успеть застыть. Иначе в теле Стены образуется вязкое пятно, сильно отличающееся по своим свойствам от…
— Послушайте, Анри, не забивайте Высокому представителю голову своими учеными штучками, — натянуто улыбнулся генерал. — В полдень все будет готово, сэр. Мы незамедлительно доложим об этом Совету Иерархов.
В зале воцарилось напряженное молчание, разговоры смолкли как по команде, стихло даже звяканье столовых приборов.
— Нет надобности, — возразил Фробифишер. — Совет передал мне полномочия назначить час “Ч” в зависимости от ситуации на “Асгарде”. Именно поэтому вопрос о готовности всех технических систем является для меня принципиальным.
Великолепно, подумала Дана. Мне он не сказал ничего, видимо, решил, что я уже не заслуживаю доверия. Но не мог же он получить карт-бланш от Совета уже после разговора с ибн-Сау-дом? Нет, конечно, наверняка это произошло еще ночью, на борту “Грома Господня”. И что из этого следует? Ну-ка, ну-ка, Дана, попробуй напрячься и сделать хотя бы простенькое умозаключение.. . Уже как минимум двенадцать часов босс не считает нужным информировать меня о самых важных вещах. Роберт отправил меня к Филу с сообщением о переносе Большого Хэллоуина, но ни словом не обмолвился о том, что час “Ч” теперь назначает он. Забыл? Даже не смешно. Стало быть, он сделал это специально. И просил меня проследить за реакцией Фила. Фила, который собирался лететь с нами на “Асгард”, но в последний момент получил приказ остаться на “Бакырлы” с журналистами.
Девочка моя, сказала себе Дана, если бы у тебя были мозги, ты давно сообразила бы, что это значит. Фробифишер уже давно знает — или догадывается, — что Карпентер работает на кого-то еще. А теперь еще подозревает в этом тебя. Небезосновательно, надо отдать ему должное. Прямых доказательств у него наверняка нет — в этом случае ты не попала бы на “Асгард”, — но и того, что есть, вполне достаточно, чтобы перестать тебе доверять. А еще из этого следует, что каждый твой шаг на “Асгарде” будет отслеживаться с особой тщательностью — не зря же Роберт призывал генерала Гордона утроить бдительность…
— Попробую все-таки взять у генерала текст его выступления, — сказал Сантьяго, с сожалением отставив в сторону измазанную майонезом тарелку.
— Очень живописный тип, просто украшение для моей книги.
Он одернул смокинг, извлек из кармана золотую паркеров-скую ручку и решительно направился к генералу, поглощавшему бутерброд с огурцом. Дана помедлила, ожидая, пока он достигнет намеченной цели, и, убедившись, что Гордон не собирается спасаться бегством, повернулась к Ивану.
— Может быть, объяснишь мне, что с тобой происходит? Кондратьев отвел взгляд. Дана заметила, как побелели костяшки его пальцев, сжимавших бокал с минеральной водой.
— Я надеюсь, это не из-за провала нашего плана? Согласись, что ты не смог бы пройти коридор безопасности на “Бакырлы”.
Иван презрительно сощурился.
— Там не было ничего сложного. Техника навороченная, а мозгов нет. Весь этот коридор запросто можно обойти снаружи — под колючей проволокой вокруг площадки проложены водосточные канавы. Амбал, конечно, туда не пролезет, а я легко…
