Интерлюдия II. Мудрость Эйвилль
— Я, Я виновата, Познавший Тьму. Высокая, очень бледная эльфка со струящимися, подобно водопаду, иссиня-чёрными волосами стояла на одном колене перед Хедином. Удавки подслушивавших больше не существовало, теперь они с Познавшим Тьму могли говорить без утайки. — Я виновата, — повторила она, не дерзая поднять дивные лучащиеся глаза — глубже самой бездонной из бездн. — Я опоздала. Хотела спасти своих.
— Эйвилль, брось эти церемонии, — резко оборвал её Хедин. — Мне не нужны твои покаяния. Мне требуется твоё искусство.
— Всё, что в моих силах, ве…
— Оставь славословия Гелерре, гарпии неисправимы. Эйвилль, этот мир — Кирддин — умертвили с невиданной быстротой и так, что никто не уцелел. Случилось невозможное — потому что выжившие есть при любой эпидемии. Не существует заклинаний, разом уничтожающих целые города и страны, — всегда останутся те, на кого чары не подействуют. Но здесь — подействовали. Мне нужно узнать, как это было сделано. Если повезёт — то и кем. Ненавижу предположения, когда они упрямо не переходят в уверенность.
— Я поняла, Познавший, — смиренно проговорила эльфка-вампир, не поднимаясь с колена. — Мы сделаем всё, что сможем, и даже больше.
— Надеюсь, — отрывисто бросил Хедин. — Сражаться тут не с кем, здесь лишь мёртвая пустыня. Пока что мёртвая. Жизнь вернётся в Кирддин, но только после того, как мы поймём, что поселенцам… ничто не угрожает.
Эльфка молча кивнула в знак согласия.
— Тогда приступай, Эйвилль. Мы и без того потеряли слишком много времени.
Хедин кивнул и зашагал прочь — к лагерю его подмастерьев.
Совершенно обычные палатки, тенты и шатры. Со стороны похоже, что на днёвку остановился крупный караван. Правда, многовато самого причудливого оружия, ну да торгуют ещё и не таким. Да и народ в этом «караване» странноват — никогда вместе не собиралось столько совершенно непохожих друг на друга созданий.
Ракот не усидел в Кирддине, кипучая натура бывшего Властителя Тьмы требовала действий. Хедин знал, что удерживать брата — бесполезно.
Ловушку в Кирддине они благополучно уничтожили. Что теперь придумают Ямерт и его присные? Могло ведь показаться, что именно они стояли за этой западнёй… Сети раскинули далеко, мышеловку соорудили, ничего не скажешь, с выдумкой.
— Думать, брат, это твоё дело, — сказал Ракот Хедину на прощание. — Думать в тиши и одиночестве. Ну а мне лучше всего размышляется, когда вокруг свистят стрелы, а копья ломаются о щиты. Тут уже три дня ничего не происходит, и я, зевая, скоро вывихну себе челюсть. Ты называл другие ключевые миры, Зидду и Скробок, верно? Вот туда я и направлюсь. Сперва в Зидду, а там посмотрим.
— Далековато, — покачал головой Хедин. — Не вдруг докричишься.
— Возьму Читающего, так что тебе, как в сказке, достаточно будет только подумать. — Ракот ухмыльнулся.
Хедин не возражал.
Он понимал Ракота. Каждый умерший мир — ещё один шрам на душе брата-воина. В этом Владыка Тьмы изменился, оставшись прежним в другом — отлично умея воевать, он привык сходиться с врагами лицом к лицу — именно так он бился с Молодыми Богами, бился до самого последнего дня и самого последнего штурма.
«Ну а Познавшему Тьму остаётся в полном соответствии с титулом копаться на старых могильниках, — подумал Хедин. — Разрывать некрополи да толковать по душам с Читающим, умеющим разобрать почти любое заклинание, глядя в свои эфирные шары…»
Лагерь Новых Богов тщательно охранялся; Хедин миновал окружавший его частокол, коротко кивнул отсалютовавшим ему часовым-морматам.
«Всё спокойно, повелитель», — немедля доложил старший.
Хедин вновь кивнул. Он привык к этой роли, к этому обличью — немолодого мужчины лет сорока пяти, с худым и резким лицом. Сейчас он казался никак не богом, скорее — какой-то патриций древней империи, успевший и поводить полки, и позаседать в сенате.
Встречавшиеся по пути подмастерья старательно салютовали. Это требовалось им, не Познавшему Тьму. Это им необходимо было ощущать себя частью целого, самого лучшего, самого сильного воинства, когда-либо шагавшего по Упорядоченному, и, разумеется, на службе самого лучшего бога.
Хедин не препятствовал. Пока это ограничивалось горящими глазами Гелерры — пусть себе. Можно согласиться и на некоторое количество храмов (как в том же Северном Хьёрварде), но не больше. Если в его честь станут сооружать коллосальные пирамиды, а мириады уверовавших станут простираться ниц перед его статуями высотой с корабельную мачту — вот тогда-то он и станет уязвим.
В углу просторного шатра застыл Читающий — как всегда, изломанная тень. Вокруг плавали, ничем не поддерживаемые, двенадцать эфирных шаров. На Познавшего Тьму Читающий не обратил никакого внимания — слишком давно и слишком хорошо они знали друг друга. О нет, это был не тот, что помогал тогда ещё мятежному магу, когда рати Молодых Богов волна за волной накатывались на серые бастионы Хединсея, — того давно упокоил его родной мир. За верную службу Хедин долго и небезуспешно отодвигал кончину Читающего, пока тот сам не попросил о «вечном сне».
Над раскладным походным столом парило что-то вроде трёхмерной карты Упорядоченного. Хедин задумчиво смотрел на мягко светящиеся огоньки — вот Мельин, вот Эвиал, а вот и сам Кирддин. Вот Зидда, вот Скробок, вот Хьёрвард… Миры, миры, неисчислимое множество миров, а если разобраться — так всего лишь крошечный островок в необъятном океане, некогда созданный Творцом посреди действительно безбрежных пустынь Хаоса, истинно вечного, истинно великого.
Конечно, настоящее Упорядоченное не трёхмерно. Даже ум Нового Бога (но бывшего мага, хоть и Истинного) не мог в полной мере постичь эту истину — само пространство бесконечно мерно, где-то обретая вид привычных всем длины, ширины и высоты, а где-то поднимаясь до таких абстракций, что это можно было только принять, но не понять. Впрочем, некоторые смертные отлично научились пользоваться Межреальностью. Пользуются и даже не задумываются, как и почему они могут дышать там или испытывать привычную им земную тяжесть или отчего разнесённые необозримыми безднами пространства миры оказываются для них совсем рядом, в нескольких днях, неделях или месяцах пешего пути.
