— Опять магия крови, — пробурчала Сежес. — Что ж, понятно, всё очень понятно. Пирамида способна вбирать в себя силу, с тем чтобы потом выдать её всю, без остатка — разумеется, по приказу строителей.
Император молча обхватил Сеамни за плечи, и она в полуобмороке уткнулась ему в плечо: жёсткая сталь доспехов показалась ей в тот миг мягче любой перины.
— Должен быть другой ход. — Баламут присел на корточки возле перекрывшей дорогу плиты. — Там пустота. И… ток воздуха.
— Ты ж говорил — мол, ничего не чувствую!
— Говорил, прекрасная госпожа чародейка. Но как только государыня Сеамни прочитала эти строки, с меня словно хмель слетел — ну, знаете, когда после попойки на тебя бочонок ледяной воды опрокидывают?
— Не знаю и знать не хочу, — ядовито отрезала Сежес. — На меня никто и никогда никаких бочонков не опрокидывал.
— Что, госпожа волшебница никогда и не гуляли так, что только наутро под столом и просыпаешься? Так ведь тогда вы, считай, ничего в жизни и не видывали! Ничего, вот справимся с этой нечистью, устроим пир на весь мир — я лично пригляжу, чтобы вам самого наилучшего гномояда поднесли. Гномояд, он такой — от него в голове сперва мутнеет, а потом проясняется, а потом первый раз под стол падаешь, и вот тут-то…
— Господин гном! — Скандализированная сверх меры Сежес аж подскочила на месте. — Опять ты за своё! Опять этот гномояд! И вообще — попрошу прекратить эти грязные намёки!.. Я… падать под стол… какая наглость!
— Что, ужели ж побрезгуете нами, а, госпожа чародейка? Даже кубка одного-единственного с нами не выпьете? — горестно осведомился Баламут.
— Выпью, выпью, — прошипела Сежес. — Только о чём ты сейчас болтаешь, сударь мой гном? Нам до того празднества ещё как до…
— Баламут, продолжай, — спокойно проговорил Император. Он не прерывал гномью клоунаду — и без того хватает у всех чёрных мыслей. — Так что, значит, ты почувствовал?
— Почуял я, государь, что за этой плитой — пустота, — деловито пояснил гном, тотчас меняя тон. — А ещё понял, что есть там продух или какая иная дыра — потому что воздух проходит. Подниматься эта дура должна, точно говорю. — Он постучал по камню обухом секиры. — И совсем необязательно кого-то там резать и что-то там кровью кропить, надо ж, придумают же такое, изверги!
— Ты сможешь найти, как эта дверь открывается?
— Если госпожа чародейка мне поможет, то да, — кивнул Баламут.
— Сежес, прошу тебя, — повернулся к разъярённой волшебнице Император.
— Повинуюсь моему повелителю, — буркнула та. — Ну, господин гном, чего от меня требуется? Гномояд не предлагать.
— Всего-то и надо, что найти, где тут в стенах что двигаться может. — Баламут уже шарил ладонями по облицовке. — Я чар никаких не чувствую, каменюку эту скорее всего поднимают обычным противовесом.
— А зачем тогда кропить что-то кровью?
— Скорее всего имеется магическая защёлка или что-то в этом роде, мой Император, — пояснила волшебница. — Она вполне могла срабатывать от жертвенной крови. Такую устроить совсем несложно…
— Хорошо. Кер-Тинор, поддержи мою госпожу. Баламут, а что дальше?..
Император не договорил. Потому что Сежес вдруг хлопнула в ладоши и указала на ничем не отличавшуюся от соседней плиту в стене:
— Здесь. Тяги за ней. Молодец, Баламут. Я бы не додумалась…
— Ничего, госпожа чародейка, я ещё и ваше мнение о гномояде переменю, коль Suuraz Ypud сподобит… — ухмыльнулся гном. — Так, а теперь посмотрим, не разучился ли ещё старик Баламут с механическими игрушками обращаться…
Гном сбросил ремни, расстегнул здоровенные пряжки, откинул клапан. Открылись целые ряды блестящих инструментов, расположенных в идеальном порядке; тут были и свёрла, и стамески, и долота, и клещи, и щипцы, и даже небольшая кувалда.
Больше же всего Императора удивила слуховая трубка, которую Баламут с самым серьёзным видом немедля засунул себе в ухо.
— Госпожа Сежес, а не можете ль вы эти тяги слегка качнуть, ну, самую малость? Я знаю, что магией их не сдвинуть, они от такого напрочь защищены, но…
— Что за вопросы, — поджала губы чародейка. — Конечно, смогу! Будут тут всякие непочтительные гномы, мнящие споить меня своим гномоядом, сомневаться в моих способностях! Смотри!
Она сжала руки перед грудью, по лицу прошла гримаса боли. С тяжким выдохом Сежес откинулась назад, всем телом навалившись на едва успевшего подхватить её Императора.
Сам правитель Мельина ничего не услышал, однако физиономия Баламута расплылась в довольной улыбке, он пару раз передвинул рожок с места на место, прослушивая стену.
— Благодарю, госпожа Сежес. С меня бочонок — нет, два бочонка! — самого крутого гномояда, духоломного, какой только можно сыскать у Подгорного Племени. Всё загудело в лучшем виде, до мельчайшей тяги; даже крепёж весь отозвался. А теперь отзыньте все, мне работать надо.
Посвистывая и не обращая более ни на что внимания, Баламут выудил из рюкзака странного вида рукоять и несколько круглых коробок, у каждой — щель в боку, откуда выглядывают блестящие зубья шестерни. Гном насадил одну из коробок на рукоять, вкусно щёлкая зажимами, приладил к прорези овальный диск с надетой на него цепью, усаженной острыми зубами.
— Таким только узников в пыточной стращать, — заметила Сежес.
Баламут ухмыльнулся:
— Моей штуковиной, драгоценная госпожа, всё, что угодно, разрезать можно. Покуда завода пружины хватит.
— А где пружина-то? — полюбопытствовал и Император.
— Да здесь, в коробе, — ткнул пальцем гном. — Одна раскрутится — другую вставлю. А уж заводить их по новой после станем.
Баламут встал у стены, широко расставив ноги, и нажал рычажок на пружинной коробке; цепь закрутилась, зубья вгрызлись в камень, заклубилась пыль. Вскоре гном прорезал щель в полторы пяди, но завод кончился, цепь замерла; Баламут быстро сменил пружинную обойму, и его аппарат вновь вгрызся в стену.
В конце концов, выпиленный каменный квадрат с грохотом рухнул на пол, обдав всех мелкими осколками и взбив осевшую было пыль.
После этого настал черёд странного вида зажимов и тонких щипцов, рукоятки которых гном немедля нарастил, привинтив к ним длинные штифты. Потом пошло в ход сверло, снова пила, снова сверло… Смешно шевеля губами, словно беззвучно разговаривая сам с собой, Баламут копался в стене, временами там что-то позвякивало, полязгивало и щёлкало.
