Никто не сумел обнаружить связь между двумя студентами и неизвестным, учинившим стрельбу в кабинете. Также никто не нашел связи между «Реймондом Катчлером» и кем-либо из присутствовавших в ресторане. Окончательный список приглашенных утверждала Кэролайн — она принимала предложения от всех, начиная с Джека и заканчивая ресторанными менеджерами и местной Торговой палатой, но утверждала список она сама. Когда настало время рассылать приглашения, Кэролайн передала секретарю ресторана несколько бланков, на которых от руки были написаны имена и адреса. В этом списке значился Катчлер и его адрес. «Реймонд Катчлер плюс гость» — было написано аккуратным почерком Кэролайн. Адрес при проверке оказался фальшивым, и тут возникал новый вопрос: каким образом Катчлер-Хейвуд получил приглашение, если не по почте?
Высказывалось предположение, что Катчлера-Хейвуда и Нойфилда убил тот же самый человек, который застрелил Кэролайн и ранил Джека, но и это пока не было установлено. Никто из тех, кто знал убитых молодых людей, не мог объяснить, как они получили приглашение на открытие ресторана. Никто из тех, кто их знал, не находил никакой связи между ними, Келлерами или хотя бы кем-нибудь из работников ресторана.
Хотя все, кто вел расследование, предполагали, что убийца — мужчина, с какого-то момента Джек осознал, что он и в этом не уверен. Едва войдя в кабинет, он получил сильнейший удар по голове. Голоса, которые он слышал, казались ему далекими и размытыми. Многие слова вообще представляли собой нечто бессмысленное. Он не мог судить с уверенностью, кем был преступник — мужчиной или женщиной.
И вот тут появлялась самая главная загадка: кто вошел в кабинет в тот вечер? Кто всадил три пули в Джека и одну, смертельную, в его жену?
И почему после того, как Кэролайн была убита, ее вышвырнули из окна? Полиция и частные сыщики, нанятые Джеком, отвергали какую-либо возможную связь с убийством Джоан Келлер. Один коп заявил, что это неприятное совпадение. Другой предполагал, что убийца мог знать об обстоятельствах гибели матери Джека и решил их скопировать.
Но Джек все понимал. Он знал, что призраки вновь воскресли.
Столько вопросов. Но только одно не вызывало сомнений: в его жизнь и жизнь Кэролайн вторглись извне. Жизнь изменилась. Она рухнула. Прервалась.
Существовала еще одна газетная статья, которую Джек собирался прочесть перед тем, как вернется в комнату. Она была помещена в деловом разделе свежего утреннего номера «Нью-Йорк таймс». Один раз он эту статейку уже прочел. После первого абзаца шел пересказ прежних сообщений о выстрелах во время открытия ресторана в Шарлотсвилле. Упоминалось, что преступник так до сих пор и не обнаружен, приводились последние данные о выздоровлении Джека. Все это он мог и не перечитывать. Отчет в «Таймс» был далеко не таким полным, как в виргинских газетах. Но первые несколько предложений Джек перечитал еще раз. Ему захотелось получить нечто вроде пинка от реальности — реальности, содержащейся в этих словах.
Со страницы D1 делового раздела «Нью-Йорк таймс» за 25 сентября
Леонард Мак-Герк, исполнительный вице-президент „Рестрон юнайтед“, сегодня объявил, что консорциум в Далласе, штат Техас, подписал контракт о переходе в их полное владение ресторанов „У Джека“. Переговоры были проведены ранее, и, по словам мистера Мак-Герка, условия были оговорены два месяца назад. „Сделка была бы завершена к началу года, — сообщил мистер Мак-Герк, — но юристы обеих сторон желали удостовериться, что все точки над „i“ поставлены и не осталось ни одной недожаренной картофелины“. Мистер Мак-Герк добавил, что одним из ключевых моментов сделки, желательных для обеих сторон, было сохранение за Джеком Келлером, основателем сети ресторанов, места консультанта. Ни та ни другая сторона не сообщают подробности условий сделки, но стоимость приобретения оценивается в двадцать пять с лишним миллионов долларов.
Первый ресторан „У Джека“, открытый на Манхэттене, давно стал любимым местом лучших городских спортсменов, политиков и знаменитостей. За последние двадцать лет владелец „У Джека“ Джек Келлер приобрел немалый капитал и популярность и смог открыть еще шесть своих ресторанов в стране и за рубежом. В настоящее время рестораны „У Джека“ работают в Лондоне, Париже, Лос-Анджелесе, Чикаго, Майами и Шарлотсвилле.
Шарлотсвиллский ресторан, открывшийся в апреле прошлого года, стал местом трагических событий, при которых жена мистера Келлера, Кэролайн, была застрелена, а мистер Келлер получил…»
Джек сложил газету.
«Сделка по ресторанам „У Джека“ завершена».
Все кончено. Назад дороги нет. Кэролайн — человек, которого он любил больше всего на свете, — убита, а ее смерть заставила его возненавидеть то, что он любил больше всего на свете, — ресторан. Ему стало нестерпимо заходить в «У Джека», он не мог даже разговаривать о ресторанах, даже мысли о них наводили на него тоску. И он продал рестораны. Все до единого.
Дом пытался отговорить его. «Чем же ты будешь заниматься?»— спрашивал он.
«Буду богачом, — отвечал Джек. — Буду делать, что пожелаю». Но он говорил так и понимал, что это ложь. Не осталось ничего, чего бы он желал. Никого, о ком бы он хотел заботиться. Его жена, его бизнес, даже его тело — у него отняли все. Та единственная жизнь, которой он хотел жить, исчезла. Ушла.
Ушла — значит ушла.
Окутанный туманом размышлений, Джек вдруг понял, что его снова зовет Мэтти.
— Знаю, знаю, — отозвался Джек. — Уже иду.
— Я вас уговаривать не стану, — проворчала Мэтти. — Вы взрослый человек. Я всего лишь хочу вам сказать, что звонили снизу. К вам кое-кто поднимается.
— Кто? — спросил Джек с искренним удивлением.
Не слишком много у него было знакомых, кто мог просто так завалиться, чтобы сказать «привет».
— Вы будете рады его видеть, и это все, что я могу сообщить, — ответила Мэтти. — А теперь, пожалуйста, встаньте и вернитесь в комнату, чтобы я могла закрыть эту треклятую дверь, а то я сама уже замерзла до полусмерти.
Джек кивнул, опустил руки, и его пальцы прикоснулись к холодным стальным спицам колес. Его посетила мысль, которая мучила его каждый день с тех пор, как он оказался дома после больницы.
«Господи боже, я — в инвалидном кресле».
Он до сих пор еще не окончательно освоился с управлением креслом. Пальцы неуклюже ухватились за колеса, крутанули их назад, и он откатился от столика. При попытке развернуться кресло отъехало на несколько дюймов к парапету, и у Джека душа ушла в пятки. На долю мгновения его охватил жуткий страх высоты, и он увидел картину, часто мелькавшую перед его мысленным взором: он оказывается слишком близко от парапета, каким-то образом переваливается через него, а потом падает, кувыркается в воздухе, и навстречу ему летит земля. Это зрелище, нарисованное его сознанием, было чересчур реально, совсем не походило на сон — все виделось живо и кристально ясно. От этого у Джека кружилась голова, и его подташнивало. Он побыстрее развернул кресло-каталку, уставился в пол и сумел прогнать видение. Быстро вдохнул и выдохнул, еще раз и еще, и сумел благополучно овладеть управлением. Кресло вкатилось через проем двери в гостиную. И тут Джек услышал знакомый голос:
— Что это ты там, мать твою, делаешь? Решил яйца отморозить?
Дом, в мешковатых плотных бежевых штанах и огромном белом вязаном ирландском свитере, стоял в комнате и смотрел на Джека в упор.
— Я ему говорила, мистер Дом, — возникла из-за его спины Мэтти. — Да только он меня не слушает.
— Я слушаю вас обоих, — промямлил Джек. — И при этом стараюсь обращать на вас поменьше внимания.
— А ну давай вкатывайся побыстрее, скотина эдакая. У меня для тебя сюрприз.
Джек направил кресло вперед. Как только он это сделал, Мэтти проворно сбегала на террасу, забрала газеты, закрыла балконную дверь, заперла ее и направилась в другую комнату.
