В комнате было многолюдно. Возле трона возвышался хмурый Дубыня, столь же привычный возле князя, как Журба возле княжича, боярин Горислав стоял по другую сторону, еще несколько незнакомых воинов молчали чуть дальше. Судя по шубам и украшениям — воинов знатных, зажиточных бояр.
— Здрав будь, княже, — уважительно приложил руку к груди Ротгкхон. — Полагаю я, дошли до тебя слухи об истинной причине моего появления в сем городе, и потому спешу поклониться, дабы мог ты все узнать из первых уст, не подозревая меня в нечестности.
— Вот как? — Князь откинулся на спинку кресла, поставил руку на подлокотник, опер голову: — Ну, коли так, то сказывай.
— Послан я был своим повелителем в русские земли, ибо известно ему, что нет воинов храбрее здешних, и потому не устрашатся они ни врагов, ни друзей самого невероятного вида.
— Друзей? — удивился боярин Горислав.
— Да, побратим, — кивнул вербовщик. — Сражаться со страхом куда легче, нежели признать в нем своего друга.
— Узнать друга в чудовище?
— Постой, боярин, — вскинул палец Вышемир. — Дай сотнику договорить. Ты хочешь признаться, Лесослав, что нанялся ко мне в дружину только для того, чтобы выбрать самых лучших моих воинов и сманить их в иные края?
— Нет, княже, отдельных воинов моему повелителю слишком мало. Его именем я желаю просить у тебя всю дружину целиком, во главе с княжичем Святогором.
— Эк, чего удумал! Каков наглец! — переглядываясь, зашумели бояре. — Дружину нашу отобрать!
— Дабы никто не сомневался в моей серьезности, княже, я готов выплатить дружине задаток, дабы оставшиеся в городе семьи могли не голодать в те долгие три года, пока мужья их и братья службу будут нести в дальних краях.
— Ты хоть на миг задумался, прежде чем подобное сказывать?! Рати уйдут — город же беззащитным останется! — возмутился кто-то особенно громко, вынудив князя снова вскинуть палец.
— Отчего же ты решил, что я на подобную глупость соглашусь, иноземец? — приподнял брови Вышемир.
— Святогор не раз сказывал, что ты мудрый правитель, княже, — улыбнулся Ротгкхон. — Ты не упустишь такой возможности.
Князь Вышемир задумчиво промолчал, и боярин Горислав воспользовался паузой:
— Сказывают, не просто к повелителю иноземному ты воинов муромских зовешь, а к самому Сварогу на службу?
— Прародитель рода русского ведет долгую битву против вселенского зла, против черных колдунов, опасных духов и темных демонов. Многие другие духи и демоны, странные существа, порожденные колдовством, помогают ему в этой борьбе, и потому особо важно, чтобы дружина не испугалась этих союзников.
— Служение Сварогу есть великая цель, — неожиданно признал князь, — и долг каждого сварожича. Оставьте меня с сотником наедине, бояре. Хочу я у него вызнать секреты особые, что меж нами должны остаться.
Ротгкхон улыбнулся снова. Он был уверен, что муромский правитель поймет свою выгоду без подсказок. И спрашивать князь, разумеется, стал не о Свароге и небесах, а о вопросах куда более важных:
— Святогор согласен пойти в поход в неведомые земли?
— Нет. Но я с ним уже начинал этот разговор. Полагаю, он согласится.
— Уверен?
— Его связывает клятва, преданность Мурому и княжеская гордость. Полагаю, твой приказ отправиться в поход станет для него решающим. Особенно если я смогу развеять прочие сомнения.
— Если ты заберешь дружину — кто защитит город при булгарском набеге, кто станет выходить на службу в порубежье, кто оборонит порубежье от степных банд?
— Что опаснее для благополучия города: малая дружина — или большая, но неведающая, кому служить? Я заберу всех, кто откликнется на призыв Святогора. Тех, кто более всего предан именно ему. Не все согласятся бросать дома и семьи, не все решатся уходить в неведомое. Те, кто останется, будут служить тебе, ибо здесь не останется иного повелителя. Бояре, что склонились под твою руку изначально, и так при тебе. Так что не опустеют ни стены, ни кордоны муромские. Казна тоже при тебе — а нурманов, что животами своими торгуют, да детей боярских, без земли оставшихся, окрест хватает. Бросишь клич, наберешь вскорости дружину новую, свою, токмо тебе преданную. Три года — большой срок. Через три года будешь сидеть твердо. Вернется твой брат, конечно, со славою, да токмо подзабудут его горожане, звать на стол не станут. Это сейчас князя в Муроме можно переворотом быстрым поменять. Через три года для сего город придется осадой и штурмом брать. Святогор же скорее на защиту твою завсегда встанет, нежели против воевать начнет. Это сейчас так все складывается, что вы вдвоем у одного трона оказались. Тут и захочешь благополучия — ан все едино неуютство и теснота друг на друга толкают.
— Жаден ты преизрядно, — задумчиво постучал пальцами по подлокотнику Вышемир. — Всю дружину… Коли прознает кто из соседей о сем, собрать новую времени мне не оставят.
— Я бы и больше взял, — ответил Ротгкхон, — да нету. И времени, княже, отведено мне тоже совсем немного.
— Помолчи, — попросил его муромский князь, о чем-то напряженно думая. — Хотя, пожалуй, сотню ратников среди родичей и побратимов русских я смогу собрать довольно быстро. Еще пару сотен завсегда с земель боярских исполчить можно. И новгородцы за серебром завсегда прибегут — этих токмо помани, что ни год в иные земли разбойничать ходят. С тремя сотнями отбиться можно, а к новой зиме пять-шесть сотен я и вправду наберу… Хорошо, будь по-твоему, иноземец. Десять дней тебе даю на сей подвиг. Ныне же гонцов разошлю за охотниками в Муроме служить. Дней через десять, полагаю, первые сбираться начнут. К сему времени дело свое заверши! Ступай, уговаривай. Коли надобно будет, помогу. Но токмо моему слову не поверит брат, на то не надейся. Сам свое дело завершай.
— Завершу, княже, — поклонился вербовщик.
Чрезвычайно довольный успехом, Ротгкхон стремительно вышел из дворца — и едва не врезался в Святогора, поджидающего его на крыльце.
«Быстро донесли…» — мелькнуло у него в голове, и он прижал ладонь к груди:
— Доброго тебе дня, княже!
— Ты, сказывают, меня у князя ноне купить пытался, иноземец? — чуть склонив голову набок, поинтересовался юный княжич.
— Ты не можешь назвать меня лжецом, Святогор, — развел руками Ротгкхон. — Тебе я говорил то же самое, что и князю. Цели своей ни от кого не скрываю.
— А разве я тебе не сказывал, что никуда из Мурома не уеду?! — рявкнул княжич. — Здесь родился, этой земле служить буду, здесь и чашу смертную из рук Мары выпью!
— Тише ты, княжич, люди же услышат! — резко приблизившись, шепнул ему на ухо Ротгкхон.
— А мне стыдиться нечего!
— Тише… — снова повторил вербовщик. — Али ты забыл, что от стола здешнего тебя всего одна смерть отделяет? Дружина тебя любит, ради тебя на все готова. Восемь сотен людей, привычных убивать и ничего не боящихся. Услышат, как ты хочешь здесь закрепиться, — могут и помочь… Случится с князем несчастье — вот ты и повелитель.
— Я не ищу смерти брата! — решительно, но теперь намного тише ответил Святогор.
— Тебя любят, чтут, титула княжеского тебе желают… — так же на ухо продолжил Ротгкхон. — А вдруг кто-то из твоих сотен захочет сделать тебе подарок? Вдруг кому-то из этого бесчисленного числа воинов взбредет, что ты вслух говоришь одно, а в душе жаждешь стола муромского? Ведь они желают тебе этого даже больше, чем ты сам! Коли Вышемира убьют, принять его место придется тебе. И стол муромский и позор великий. Ибо никто и никогда не поверит, что это случилось помимо твоей воли.
— Я этого не допущу!
— Как долго? Преданные князю бояре держат стражу у ворот и башен, не допуская туда дружину, караулят покои, следят за торгом, спроваживая твоих ратников в дальние дозоры. Ты полагаешь, этого никто не замечает? Воины уже сейчас смотрят друг на друга недобро. Случись большая ссора — чем она закончится? Кто возьмет верх: восемь сотен или одна? Уцелеет ли князь, устоишь ли ты перед соблазном?
— Устою!
— А устоят ли дружинники? — криво усмехнулся Ротгкхон. — И даже пусть так: случится чудо, и переворота не произойдет. Тогда тебе придется жить долгие, долгие годы в ожидании смерти брата. Видеть его ежедневно и знать, что он отделяет тебя от княжеского звания. Ловить себя на том, что желаешь ему погибели, и давить эту мысль в зародыше. И снова обнаруживать ее в своем разуме. Поверь мне, княже, такая жизнь очень быстро отравляет душу и выжигает сердце. И ты уже сам начнешь думать о ядах или несчастных случаях… Иначе брат может тебя и пережить.
