— Тогда пусть вернутся мои люди! Или обмен не состоится и продолжим веселую игру: один убегает, другой стреляет! — все, что мне в этот момент было нужно — вернуть и Джона, и Роба. Они мне были дороже предметов. — Обдумайте условия проверки и обмена, а я обдумаю свои!
Дрейк еще думал, а Роб, потянув за рукав Джона, начал спускаться в шлюпку. Какой-то матрос шагнул к шотландцу, желая его задержать, но я выхватила у Дюпона второй пистолет и прицелилась.
— Не промахнусь, даже если захочу! Дрейк, обмен может состояться, только если вернете моих людей!
— Хорошо! — Дрейк махнул рукой. — Я все обдумаю. Но предупреждаю: здесь глубоко, и уж я позабочусь, чтобы дельфин оказался на самом дне!
Он так и стоял, держа фигурку на вытянутой руке, пока мы поднимали шлюпку. Оказавшись на палубе, Джон улыбнулся так, что я удивилась, как у него щеки не лопнули.
— Капитан Кристин, мы можем отплывать!
— С чего вдруг такая радость?
— А вот с чего! — Роб, кривясь от боли и оставляя на палубе кровавые отпечатки, протянул мне фигурку дельфина. — Пока все смотрели на бутылку, я запустил руку в карман самого Френсиса Дрейка! Вспомнил старые лондонские привычки.
Я схватила дельфина и почувствовала: да, это он. Перепутать прикосновение к предмету невозможно ни с чем.
— А что в руке у Дрейка?
— Не знаю, — пожал плечами Джон. — Что-то похожее. Но Искатель уверенно показывал на его правый карман, а тихонько шарить по карманам у нас умеет только Роберт.
М-да, парни приятно меня удивили. Оставалось только отправить Роберта на перевязку и дать команду поднимать паруса.
— Капитан Дрейк! — крикнула я во избежание недоразумений. — Обмен не состоится. Вы, может быть, немного расстроены, но не советую стрелять со злобы — я вас тогда вдобавок ко всему еще и потоплю! Счастливо добраться до Англии, прощайте!
Дрейк несколько секунд недоуменно смотрел, как мы отплываем, потом полез в карман. Последние слова, которые я от него услышала, были витиеватыми проклятиями.
— И все-таки вы его отпустите? — разочарованно протянул Бенёвский. — Странно. Теперь, когда он показал свои худшие черты характера и все козыри у нас на руках…
Я устала от этого человека. Ведь сказала уже не раз, что «Золотая лань» продолжит свой бег. Почему он решил, что я могу передумать? Это раздражало, особенно после сегодняшнего, не самого простого дня.
— Полковник, вы же знаете, что Дрейк вернулся в Англию с огромной добычей. Зачем вы-то хотите изменить историю? Только ради денег?
— Мне плевать и на деньги, и на ту историю, что случилась помимо меня и моей будущей Республики, — обиженно ответил он. — Это — ошибочная история! Но я все исправлю, и никто не сможет мне помешать.
— У меня уже руки чешутся посадить вас с товарищами в шлюпку, дать бутылку рома на всех вместо воды и посмотреть, как вы там будете строить свою Республику! — я и правда вскипела. — Не суйтесь под горячую руку. Дойдет дело и до вас.
Я пошла было прочь, но поляк заступил мне дорогу.
— Дельфин! Он понадобится мне, чтобы привести корабль в бухту тамплиеров!
На счастье Бенёвского, между нами втиснулся Дюпон.
— Кристин сама найдет дорогу до мыса Доброй Надежды, — удивительно вежливо сказал он. — И ей, как моряку, дельфин поможет куда лучше, чем вам. Сказано же: подождите. Дойдет дело и до вашей бухты.
«Еще как дойдет! — подумала я. — Можешь сколько угодно играть в свои шахматы, но я-то играю в кости. И мне, как всегда, везет!»
Успокоенная этой мыслью, я крикнула Руди, чтобы приготовил мне все для умывания, и отправилась в каюту. Приятно иметь личного камердинера.
Глава десятая
Свобода и скука
Погода стояла прекрасная. А какой ей еще быть, если на шее у капитана висит волшебная фигурка дельфина, и капитан никуда не торопится? Я хорошо выспалась и вышла на палубу немного ленивая. Вот почему не стоит слишком часто хорошо высыпаться — все становится слишком приятным, и ничего не хочется. На баке парни развлекались с японским луком, прихваченным с «Венесуэлы». Клод, само собой, уже научился неплохо из него стрелять и объяснял, как это делается, остальным. В качестве мишени использовался пустой бочонок, расстояние совсем маленькое, но все равно время от времени стрела улетала в море. Тогда все хохотали, орали и вообще вели себя как придурки. Редкий случай — пираты веселились без рома. Которого, впрочем, осталось совсем немного.
Ко мне подошел Джон, выискивая что-то в кармане.
— Вчера забыл тебе передать… — он вытащил почерневшую, прогоревшую насквозь трубку. — Вот, это Мерфи просил передать. На память. У них табака все равно не осталось, да и не может он уже курить. Сказал, что-то с легкими.
— Вот и его скоро не станет… — я взяла подарок и будто почувствовала тепло рук старого Джека. — Я звала его к нам. Он не пошел.
— Когда мы стояли там, рядом с Дрейком на палубе, он спрятался с мушкетом за якорной лебедкой. Думаю, если бы моей жизни угрожала опасность, Мерфи вмешался бы. А еще он мешал в тебя стрелять, когда ты выпрыгнула за борт, — Джек напустил на себя такой вид, словно на похоронах речь произносил. — Он просил передать тебе: научись прощать людей. Джек сказал, что к старости понял: надо принимать людей какие они есть, со всеми их слабостями. Не надо требовать от людей быть ангелами. Просил передать тебе.
— Да я вроде бы никогда к людям, как к ангелам, не относилась. — я и в самом деле не совсем поняла, что Джек имел в виду. — Или он понял, что Дрейк, хоть и национальный герой, а все равно человек со слабостями? Ну, сам видишь, я на него зла не держу, а то плавал бы он сейчас кверху пузом.
— Вот-вот… — Джон разволновался и рукавом утер пот. — Понимаешь, слабости — они разные. Кто-то кролика зарезать не может, потому что жалко. А кто-то наоборот, режет почем зря людей, как кроликов, потому что не видит в этом ничего особенного. Если бы я погиб там, на «Золотой лани», то тебе все равно надо было бы отпустить Дрейка. Какой он ни есть, а хороших сторон у него больше, и глядя со стороны…
— Заткнись! — все настроение мне этот шотландец испортил. — Я никогда не прощу тех, кто тронет моих друзей, и ты это отлично знаешь. Ты, конечно, можешь поступать иначе, это твое дело. Буду теперь знать: ради высших интересов мистер Мак-Гиннис может позволить прикончить меня прямо у него на глазах и пальцем не пошевельнет.
— Нет, я просто хотел сказать, что…
— Уйди с моих глаз!
Я отпихнула рулевого от штурвала и заняла его место, просто чтобы хоть чем-то заняться. И сразу занозила руку: наш плотник Бен, видимо, занимался починкой, пьяный вдрызг.
— Руди! Где этот безрукий прощелыга?!
— Это я делал, капитан… — Руди выскочил у меня из-за плеча и с ужасом уставился на мою руку. — Простите, у меня инструментов не было! Давайте я вас перевяжу!
— И ты тоже уйди с моих глаз! — не хватало еще из-за пары капель крови меня в постель укладывать. — Тебе что?
Ко мне, улыбаясь во весь рот, ковылял Роберт. В отличие от Руди, Роб никогда не подлаживался под мое настроение. Но не потому, что не хотел, а потому что не умел совершенно. Вот и теперь не догадался, что я не в духе. Я ему даже морду злую состроила — все равно не догадался. Так и подошел, улыбаясь.
— Ты чего ладонь облизываешь? Сухари кончились? Кристин, дай кобру! Мы с Моррисоном поспорили, что я не рискну пулю себе на голову положить. Давай, Клод собьет!
— А без кобры — испугался, что ли?
— Ну… — улыбка с лица Роба сползла, теперь он удивился. — Конечно, испугался. Клод, стрелок хоть и отличный, но с луком никогда не охотился.
— Так пусть мушкет возьмет! — сегодня все как сговорились меня доставать. — И зачем вам кобра? Надо, чтобы все по-честному. Уж в лоб так в лоб. Зато весело, правда?
Роберт погрустнел.
— Ну, не хочешь давать — не давай, ты капитан. Скажи хоть, почему.
— Потому что кобра — не игрушка для идиотов! — взорвалась я. — Потому что если что-то пойдет не так, у меня станет на двух друзей меньше! Потому что того, кто останется жив, я сама пристрелю!
