- Македонский, не пейте воды! Македонский, не пейте воды!
- Тебя, Долбоеба, забыл спросить, - огрызнулся Великий Полководец и, припав губами к мутноватой воде, осушил озерцо до дна. Переизбыток влаги хлынул у него изо всех пор, Македонский захлебнулся и утонул.
Долбоебы участвовали во всех войнах, революциях, переворотах и иных тонких политических процессах, но так и остались неизвестными. Именно Долбоебу с девочкой на руках поставлен памятник в берлинском Трептов-парке. (Именно к их числу принадлежим и МЫ, Писатели этих строк ).
В целом, из всех вышеупомянутых подвидов плодотворными оказались лишь шесть:
Долбоебы, Гондоны, Выблядки, Припездки, Пидорасы и, извините, Узбеки. Козлы, Олухи и Кретины же оказались банальны, невыразительны и составили так называемую Общую Массу Шоколадных Читателей.
ПРИЛОЖЕНИЕ
ЗНАМЕНИТЫЕ ДОЛБОЕБЫ:
Энгельс, Колумб, Архимед, Моцарт, Парацельс ( Авицена ), Микельанжело, Иисус Христос, Ван Гог, Паскаль, Буратино, Гагарин, Спилберг, МЫ, Идр.
ЗНАМЕНИТЫЕ ВЫБЛЯДКИ:
Маркс, Сократ, Гоголь, Апостол Павел, Леонардо да Винчи, Байрон, Призрак Оперы, царь Давид, Толстой, Солженицын, Идр.
ЗНАМЕНИТЫЕ ГОНДОНЫ:
Ленин (Ильич), Гете, Апостол Петр Ключник, Александр Македонский, Декрат, Мольер, Павлик Морозов, Иван Сусанин, три Поросенка, Идр.
ЗНАМЕНИТЫЕ ПИДОРАСЫ:
Рафаэль, Пушкин, Россини, Бах, Энштейн, Рубенс, Кощей Бессмертный, Шекспир, три Волхва, кукла Мальвина, Идр.
ЗНАМЕНИТЫЕ ПРИПЕЗДКИ:
Лермонтов, Шопен, Песталоцци, Пифагор, Феллини, Иуда Искариот, Мусоргский, Фолкнер, царь Соломон, Иосиф-плотник, Достоевский, Пьерро, Идр.
УЗБЕКИ:
Рахат-Лукум.
(КОНЕЦ ЛИРИЧEСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ)
ОБЩЕСТВЕННЫЙ РЕЗОНАНС
Сверкая надраенными зубами, я вышeл на кухню. На кухне в клубах дыма и аромате кофе сидел голый по пояс дядя Володя.
- Не понял,- говорю,- а где Аня?
- Я ее спровадил,- ответил дядя Володя.- Зачем тебе, Гоша, альбиноски? Тебе, Гоша, альбиноски не нужны.
- Дядька, - говорю я сердито,- не вмешивайся в мою личную половую жизнь. Кофе она сварила?
- Это я ей позволил. А далеe - ни-ни. Кстати, полюбуйся на свою статью.- Oн протянул мне свежий выпуск " Городских Хроников ".
Я живо прочел передовицу. Паршивый дядька искромсал мою статью, как капустную кочкрыжку. Резюме было следующим: "Словом, о таких людях, как Ябунов, можно фигурально выразиться, что они "пердят" в общественных местах, аки у себя дома."
Внизу стояло: " Наш спец. корр. Егор Иродов ".
- Эт что,- говорю,- я уже следующую статью подготовил. Про Б.Г.
- А этот что делает? - заволновался дядька.
- О, он много что делает. Полный комплект.
- Говори без обиняков!
- Ебет альбиносок. За сценой, аки у себя дома.
- Я тебя, Гоша, пришибу,- устало пообещал дядька.- У тебя какой-то извращенный склад ума.
- Народ,- говорю,- должен знать всю правду.
Дядя Володя поскрежетал зубами и выдохнул:
- Каких таких альбиносок?
- В основном,- объясняю,- беленьких. Глазки такие красненькие, знаешь?
- Ну, а ты чем занимаешься? Не прoшло и получаса, как я выставил от тебя альбиноску с красными глазами.
- Отбил у Б.Г.,- похвастался я.- Могу и об этом написать.
- Пакалечу! - заревел дядя Володя.- Отпилю руки! Выскребу мозги чайной ложечкой! Не надо писать про Б.Г., Гоша.
Я испугался, но огрызнулся в ответ:
- Ну, и у кого ж из нас извращенный склад ума, дяденька?
- Ты и Аркадий,- загадочно ответил дяденька.- Вы и только вы двое умеeте делать из меня зверя. Пойду, дам Аркадию по яйцам,- неожиданно решил он и ушел.
А я остался пить кофе один. Ненадолго - вскоре на кухню выпорхнула Оксана и поставила чайник.
- Опаздываем,- подъебнул ее я.- Моя альбиноска уже съебамшись.
Оксана не то фыркнула, не то всхлипнула ( дура ).
- Сам дурак! -огрызнулась она.
Вот и думай про нее! Лесбиянка - она и есть лесбиянка.
- Лесбиянка,- отпустил новую шпильку я.
- Пидр,- процедила она.
- Беспочвенно,- с ноткой превосходства заметил я.- Неудачная критика.
- Поживем - увидим,- заявила она.
ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Мне никогда не нравились всякие извращения. Ну, к педерастам я, пожалуй, относился терпимо. Лесбиянки мне отчасти даже были симпатичны. Против зоофилов я, в общем-то, ничего не имел. Некрофилы мне попросту нравились. Но отрывать лапки бедным кузнечикам...
( КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )
Тут за окном послышался дрочливый лай множества собак. Оксана заткнулась, да и я, честно говоря, приумолк. Маленькие кривоногие твари, окружив ноги дяди Степы Речного, ластились к ним, как хуй к пизде. По лицу дяди Степы расползлась сладкой жижей блаженная улыбка. Он йукал своим четвероногим уродцам, а те, повинуясь звукам его неземного голоса, разгоняли всех дворовых котов. Тут дверь хлопнула, и в кухню ворвался взъяренный Тихон.
- Я буду жаловаться Властям! - прошипел он.- Ты у меня дойукаешься, долбоеб!
Он спиздил у Клавы кусочек мела и куда-то изчез в дурном настроении.
- Оксан,- сказал я неожиданно,- отчего у тебя жопа такая упругая?
Оксана явно не ожидала такого вопроса, поэтому она растерялась и пощупала свою жопу.
- Не знаю,- говорит.
- А я,- говорю,- знаю. Жрешь много, вот что.
- Неправда!
- Правда-неправда - один хуй, скотина.
- Все,- сказала она.- Я на тебя в обиде. Ты будешь в конце концов со мной спать или нет?
- С тобой, пожалуй, уснешь... То есть, ты в каком смысле?
- В обычном. Как мужчина с женщиной, Гоша.
- А давай, как космонавты.
- Чо?
- Через плечо. Вот у меня дружок был, Юра, блядь, Гагарин покойный, так тому насрать где, как, с кем - спит, скотина, без задних ног, только невесомостью его переворачивает. А он, сука, по орбите так и несется.
- Притормози,- подняла руку Оксана.
- Вот так и люди ему: притормози, мол, Юра! Но ему и на людей насрать, пищу из тюбиков посасывает, спит и несется себе навстречу посмертной славе. Так и помер.
Видимо, Оксанe стало жалко Юру, и она заплакала.
- Ну чо ты, - говорю,- ревешь. Помер Юра, ну и хуй с ним, что, у нас других космонавтов нет? Есть у нас еще космонавты. Серега, например, Умственно Отсталый. У него, кстати, тоже жопа толстая.
- Как у Гагарина?
- Как у тебя.
Тут во дворе кто-то потешно закричал " ай! ай! ", и мы отвлеклись от разговора. Сперва в окне кухни промелькнул Фима, почему-то вверх ногами, за ним - незнакомая рука с гаечным ключем.
- Ой, Вань, душа! - услышали мы потешный фимин голос.- Ты чего?
- А вот чего! - раздался чей-то бас, и рука с ключем вновь очертила в окне полукруг.
- Ай, Вань, ты чо, пьяный, что ль?- завизжал Ефим.
- Я те щас покажу пьяного! - ревел невидимый Ваня.- Эту, блядь, историю поведал ему Ефим, сука, Парашин. Я те, блядь, поведаю истории. Баян! Аккордеон ебаный!
- Парашина пиздят,- сообщил я Оксане.- Гаечным ключем.
- Кто пиздит?
- Полагаю, что Иван Тургенев.
- Гоша, помоги Фиме!
- Да ты ебнулась,- возразил я.- Против Тургенева не пойду.
Но высунулся в окно. Ваня, большой, седовласый и седобородый, методично добивал гаечным ключем маленького расплющенного Фиму.
- Вань, не бей Фиму,- попросил я.- Он маленький.
- Ничего, ничего, Гош,- слабо сказал Фима.- У Вани на пиздюль рука легкая.
- Ладно, выгребай, Фим,- махнул рукой я.- Погода, кстати, сегодня чудесная.
Ваня кивнул и, хекнув, продолжил свое богомерзкое занятие. Я потерял к ним интерес и повернулся к Оксане.
- Привет, Оксан,- говорю.- О чем мы разговаривали до того?
- О том, что давай спать вместе.
- Да ну тебя,- говорю.- Не хочу я спать. Я сегодня обещал с пацанами встретиться, а ты - спать! В крематории выспишься.
- Так ты, значит, меня не хочешь?
