Ресепшионистка даже не остановилась.
– Мадам Сандра найдет вас, Эд. Она вас найдет.
Позже в то же утро он оказался в дюнах: стоял и смотрел на море. Свет был резкий, фиолетовый. Маленькие красноротые ящерицы крались к его ногам через тростники. Он слышал мягкий басовитый даб где-то в коктейль-баре вниз по дороге. Впереди торчал выцветший дорожный знак на покосившемся деревянном столбике.
Эд сунулся в открытую дверь, подальше от холода и яростного света, и обнаружил там трех тощих старперов в белых кепках и плиссированных брюках из бронзового полиэстера. Брюки были им велики. Старики играли в кости, расстелив на полу одеяло.
– Эй! – окликнул Эд. – Это ж игра в корабли?
Они без интереса глянули на него и немедленно вернулись к игре. Глаза их напоминали темно-коричневые пуговицы, белки глаз – свернувшееся молоко. Усы тонкие, тронутые сединой, аккуратные. Кожа потемнела на солнце до кофейного оттенка. На хрупких по виду (но не в реальности) руках вздулись вены. Жизнь уходила из этих тел по капле, все медленнее, а ей на смену они заливали ром «Блэк Харт». В конце концов один из игроков тихо, рассеянным тоном заметил:
– Вход платный.
– А кто бы сомневался, – сказал Эд и полез в карман.
Игра в корабли.
Известная еще как антрефлекс или пересменка, игра эта, с жаргоном, от которого волосы дыбом поднимались, костями в форме скелетных суставов и двенадцатью разноцветными символами непонятного происхождения, затягивала богачей и нищебродов; могла она считаться как эндемичной, так и всегалактической. Иногда утверждалось, что принесли ее новочеловеки на борту своего флагмана «Снимите всю упаковку». Иногда сообщалось, что игра пошла с древних тихоходных кораблей кредитного дома «Айсения». В любом случае форм у нее было много. Современным ироническим подтекстом персонажей, имен, которые игроки им давали, и места действия – космической пустоты – игра была обязана необходимости воплощать знаменитую битву
– Дай мне оверэнд.
– Не нужен тебе оверэнд. Ты и так вчистую проигрался.
– А теперь что скажешь?
– Думаю, ты проигрался вдвойне.
Эд положил деньги на одеяло. Улыбнулся и объявил Веганские Змеиные Глаза.
– Да, парень, ты не с улицы пришел, – признали старперы.
Он подул на кости. Они были тяжелые и холодные на ощупь, сделанные из умного чужацкого материала, который впитывал тепло руки и энергию броска, расходуя их на перемену символов. Кости стучали и подскакивали. Прыгали, словно кузнечики. Символы на миг зафлуоресцировали в косом луче света – узоры интерференции, древние голограммы красного, синего и зеленого цветов. Эду показалось, что он видит Лошадь, Тракт, клипер в дымчатой облачной башне. Потом мелькнули Близнецы, и его вдруг пробила дрожь. Один из игроков кашлянул и полез за ромом. Спустя несколько минут деньги сменили владельцев; каждая смена сопровождалась резкой, но благоговейно-уважительной репликой.
Эд провел в цирке несколько дней, дожидаясь развития событий. Энни Глиф приходила и уходила в обычной своей тихой манере. Казалось, ей приятно с ним видеться после смены. Она ему всегда что-нибудь приносила. Всегда чуть удивлялась, видя его там. Ему стало привычно зрелище ее мощного тела за пластиковой шторкой душевой кабинки. Такая осторожная! И только по ночам, когда из Энни с потом выходила cafe electrique, ему приходилось отодвигаться, чтобы не пострадать.
– Тебе что, нравятся такие великанши, как я? – спрашивала она. – Наверняка ведь все твои партнерши были хрупкими красотками.
