Свет

можно было разглядеть. – Она вернулась к Дэвису. И забрала детей.

– Сочувствую, – сказал Кэрни.

– Готов побиться об заклад, что так и есть, – ответил Тэйт. – Готов кости бросить. – Голос его внезапно взлетел до визга. – Зачем явились? – спросил он. – У меня телефон в другой комнате, вы не в курсе? Я тут работаю.

Анна Кэрни оглядывала комнату с выражением глубокого изумления. Глаза ее нет-нет да и останавливались на Тэйте, и во взгляде проступало тихое презрение одного невротика к другому; при этом она качала головой.

– А это что? – проговорила она вдруг.

Из-под стола выскочила белая кошка. Неторопливо, с осторожным сознанием собственного достоинства потянулась, мурлыкнула и стала прохаживаться взад-вперед, высоко подняв хвост. Она блаженствовала в тепле. Анна опустилась на колени и протянула кошке руку.

– Привет, детка, – сказала она. – Привет, малышка.

Кошка проигнорировала ее, легко вскочив на компьютер и оттуда на плечо Тэйту. Животное похудело, мордочка его заострилась сильнее обычного, глаза казались прозрачными, хвост – короной света.

– Я в этой комнате живу, – произнес Тэйт.

– Брайан, что случилось? – вежливо осведомился Кэрни. – Я думал, это был глюк.

Тэйт распростер руки в стороны:

– Нет, не глюк.

Он распутал узел USB-кабелей, раздвинул груду периферии и стаканчиков из-под кофе, достал внешний жесткий диск на сто гигабайт в футляре из полированного титана и протянул Кэрни, который осторожно взвесил футляр на ладони.

– Что это?

– Результаты последнего запуска. Состояние, свободное от декогеренции, продержалось целую минуту. У нас там кубиты целую гребаную минуту прожили, прежде чем интерференция взяла свое. Там, внизу, это все равно что миллион лет. Такое впечатление, что принцип неопределенности на время отключился. – Он сдавленно хихикнул. – Миллиона лет нам хватит, как думаешь? Можем считать это успехом, э? Но потом… Не знаю, что потом произошло. Фракталы…

Кэрни чувствовал, что разговор ведет в никуда. Скорее всего, в результаты закралась ошибка, да и потом, увиденного в лаборатории это не объясняло.

– Брайан, зачем ты мониторы раскокал?

– Потому что физика кончилась. Физика отключилась. Фракталы… – он не сразу нашел нужное слово; видимо, он совершенно не был готов увидеть то, что прокручивалось сейчас в его памяти, – протекать стали. А потом туда вошла кошка. Она просто прошла через дисплей прямо в данные. – Он засмеялся, глядя на Кэрни с Анной. – Я и не ожидал, что вы поверите, – добавил он.

В глубине души, под покровом необъяснимого страха, чудаковатости и обычной вины за то, что продался сперва Мэдоузу, а потом «Сони», Тэйт оставался обычным подростком со способностями к физике. Хиппарская прическа да уверенность, что физика даст ему некоторое преимущество в жизни среди взрослых, если те будут его прощать: дальше этого он не пошел. Теперь жена развеяла его заблуждение. И, что, вероятно, было для него еще страшнее, сама физика повернулась к Тэйту непостижимой, невыносимой стороной. Кэрни стало его жалко, но он лишь сказал, тщательно подбирая слова:

– Кошка здесь, Брайан. Она у тебя на плече сидит.

Тэйт покосился на Кэрни, потом на собственное плечо. Казалось, он не видит белой кошечки, которая восседала там, мурлыча, и месила лапками ткань парки. Он покачал головой.

– Нет, – ответил он жалобно. – Она ушла.

Анна уставилась на Тэйта, потом перевела взгляд на кошку, потом снова на Тэйта.

– С меня хватит, – сказала она. – Если никто не против, я такси вызову.

– Отсюда нельзя позвонить, – объяснил ей Тэйт, словно ребенку. – Это клетка. – И прошептал: – Я понятия не имел, что Бет все это так напрягало.

Кэрни коснулся его плеча:

– Брайан, а зачем тебе клетка? Что произошло на самом деле?

Тэйт начал плакать.

– Не знаю, – сказал он.

– Зачем тебе клетка? – настаивал Кэрни. Вынудил Тэйта повернуться к себе лицом. – Боишься, как бы сюда что-нибудь не