Глава 16
Мексарош, застыв изваянием из черного камня на границе тьмы и круга света, создаваемого противно чадящим костром, неотрывно смотрел в сторону невидимой во мраке вершины холма. В такой позе он стоял с того самого момента, когда отряд остановился, выбравшись к бурелому. То, что место это непростое, было очевидно даже полному идиоту, да и народ устал, потому приказ Патавилетти о привале на ночлег был воспринят со всеобщим одобрением.
Маг, правда, не стал его комментировать, лишь отошел в сторонку и начал таращиться вверх. Бывалый воин не выдержал и, подойдя, встал рядом, негромко поинтересовавшись:
— Все в порядке? Или вы против привала?
— Ничуть не против. Ваши люди заслужили отдых. Они и правда умеют ходить, даже я устал, хотя двигался налегке. Все же хорошо, что мне не приходится таскать доспехи.
— А я все равно не понимаю вас, ведь с броней куда безопаснее. А ну как этот мелкий гаденыш пульнет сейчас из темноты?
— Пустые опасения. Амулет не позволит ему подкрасться незаметно, мы всегда успеем принять меры.
— А когда вы заснете? Ведь, кроме вас, с этой штукой никто не может обращаться.
— Я не стану засыпать.
— Свалитесь с ног завтра к вечеру. Всем надо спать.
— Патавилетти, я не простой человек, у меня свои отношения со сном. Хватает час-другой подремать, а иногда и без этого обхожусь. Не свалюсь, и не надо в этом сомневаться.
— Простите. Это… Ребятки скоро копчености поджарят у огня, если им раньше глаза не выест, уж больно едкий дым у здешних дров. Что с пленными делать? Кормить их, или как?
— Думаю, морить дмартов голодом не стоит. Иначе выдохнутся раньше Дирта, он, мне кажется, куда выносливее.
— Понял. Раскармливать тоже не станем. И еще это — их баба еле ноги передвигает. Она нас задерживает. А завтра будет задерживать еще сильнее. Я таких знаю, за ночь она не успеет отдохнуть. Да и головой, похоже, слегка тронулась. У нее ведь, наверное, все родные на берегу остались, женщины такое тяжело переживают. Да и мужики, случается, тоже сходят с ума.
— Если будет сильно задерживать, убейте.
— Понял.
— Остальные как? Тот, которого обожгло, ходит нормально? Подгонять не приходится?
— Хорошо ходит. Силен мужик. Это их кузнец, они почти всегда такие. Вроде и не велики мышцы, но жилы будто канаты корабельные. Такой если и свалится, то последним.
— Он сильно обожжен.
— Ему на это, похоже, плевать. Волком косится, глаза очень злые. Дмарты — овцы, а этот совсем не такой.
— Гм… Знаешь, Патавилетти, а приведи его ко мне. Поговорить хочу.
— Прямо сейчас? Ужина дожидаться не будете?
— Прямо сейчас.
Пленник выглядел скверно. Маг, усилием воли разрядивший силу огненного амулета, создал сферу из раскаленного воздуха по левую сторону от дверей кузни. Будь кузнец там, испекся бы насмерть, но он стоял справа от проема, и ему опалило лишь щеку, ухо и часть затылка. Трофейная броня, в которую он успел частично облачиться, спасла остальные части тела, разве что на кисти бугрились неприглядного вида ожоги.
Мексарош, уставившись на пленника равнодушным взглядом хищной рыбы, спросил:
— Больно?
— А сам-то как думаешь? — ухмыльнулся кузнец.
— Я знаю, что такое ожоги. И я могу убрать боль. Не совсем, но ты почти перестанешь ее чувствовать.
— Было бы неплохо, но я думаю, что просто так ты такое предлагать не станешь.
Патавилетти хлопнул дмарта по затылку, прорычав в уцелевшее ухо:
— Обращайся к представителю Конклава на «вы»!
