— Я же сказал: Вдова Лодочника, Дочь Погибели, Тартея, Намикис, уж не знаю как еще эту тварь называют. Она здесь. Мы искали вас, а нашли ее лодку. Терек как увидел ее, сразу приказал всем быстро уходить к кораблям, но самые хитрозадые начали говорить, что она нас не пропустит, если не отдариться. Всякий знает, какие подарки ей нужны. А за мной как бы вина была, я на сборе братства много чего высказал вожакам. С той поры Терек зуб точил, вот и покосился нехорошо так, а потом приказал ребятам с веревками к нему подойти. Я сразу понял, кто подарком станет, и сиганул в кусты. Эти ублюдки даже гнаться не стали. Им все равно, привязанным я буду или нет, главное, что подарок Вдове оставили. Так спешили удрать, что даже про вас не вспомнили. Глупцы. Ведь Вдове вас должно было хватить, ни к чему своих губить. Сэр страж, здесь всем смерть. Я бы ушел сам, но лодка сильно большая, не столкну на воду, да и страшно к ней подходить в одиночку. Давайте вместе.
— Надо торопиться, свиноед правду говорит, — с нотками суеверного ужаса произнес Норп.
Оглядев народ, я лишь на лице Нью не увидел этого самого ужаса. Все еще ничего не понимая, предпочел поверить, что дело плохо, и кивнул:
— Уходим.
Уже на ходу, спешно шагая за пленником, норовившим двигаться чуть ли не бегом, тихо спросил у Норпа:
— Я не совсем понял — о чем он говорил?
— Ты же страж! Неужто никогда не слышал о Вдове Лодочника?!
— Не доводилось. Может, у нас ее иначе называют.
— Может, и так. А может, даже стражи ее никогда не видели. Потому как те, кто ее видел, об этом уже никому ничего не рассказывают.
— Как же вообще про нее узнали?
— Лодка. Ее лодку видели не один раз. Она оставляет ее на берегу острова, и всякий знает, что на берег этот ходу нет, пока она не уйдет. Да и потом появляться там только глупец отважится. Это всегда берег острова, потому как на берег материка она не ступает ногой, ей это сам Господь запретил. Так и ходит от одного острова к другому и оставляет зло. Лодка ее — сам страх, сам ужас, меня оторопь берет, как думаю, что сесть в нее придется.
— Что не так с ее лодкой?
— С лодкой не знаю, но команда там из рабов Вдовы. В них не капли разума, только стоны и страдания. Всякий, кто сядет в эту лодку, станет таким же. Но я думаю, если мы не повстречаем хозяйку, то эта участь нас не постигнет. К тому же с нами страж. Целых два стража. А может, хрен с ней, с лодкой этой?! Попробуем так доплыть?!
— Ты же знаешь, что даже для меня с Нью это не так уж и просто. А вы, наверное, все потонете.
— Лучше утонуть. Да лучше всю жизнь задом полировать скамью на галере демов, чем прикоснуться к веслам на ее лодке.
Странно, но лишь я и Нью не проявляли ярко выраженных признаков страха. Остальные после рассказа пленника перепугались так, что стали белее мела. Вздрагивали от каждого шороха в кустах, то и дело переходили с шага на бег, крутили головами по сторонам с таким усердием, что те вот-вот с плеч слетят. До восточной оконечности острова добрались за рекордное время. Лотто не обманул: здесь и правда стояла лодка. Широкий рыбацкий баркас. Короткая мачта, три пары длинных весел, опущенных в воду, головы гребцов над бортами. И мертвая тишина вокруг.
Странно, но меня при виде лодки тоже начало пробирать. Не испугался, нет, но встал на путь к этому.
Все как один замерли на краю зарослей, никто, даже Нью, почему-то не осмеливался сделать первый шаг.
Пришлось самому. Один шаг, второй, третий. Я подошел к баркасу и наконец разглядел его гребцов во всей красе.
И вот тут даже не перепугался, ас омерзением ужаснулся. В жизни не видел ничего более отвратительного.
У ближайшего гребца отсутствовала кожа на большей части лица. Кто-то ее очень аккуратно снял, и теперь можно было рассмотреть каждый кровеносный сосуд и мышцу до мельчайших деталей.
Сидевший рядом лицо свое сохранил, но не полностью. У него отсутствовали веки, в ранах копошились черви, прямо по вытаращенным глазам ползали мухи. Моргать ему было нечем, отгонять их другим способами он даже не пытался.
С остальными дела обстояли немногим лучше, и все без исключения были за ступни прибиты к брусьям на днище баркаса, а за ладони к массивным рукоятям весел. Никто не проявил ни малейшей эмоции при нашем виде, все, как один, уставились куда-то в бесконечность перед собой, не обращая внимания ни на что более.
Плеск волн, жужжание мух, сплошное пятно крови, покрывавшее все внутренности баркаса, под скамейкой разлагается труп, над головами кричат чайки, но ни одна не рискует спуститься.
Кого-то шумно стошнило, несколько невольников рухнули на колени, начав торопливо и сбивчиво молиться. Нью позеленела,
