– Я приезжал на юбилей Гантерперкерийской школы, – кивнул адиген. – Назовись.
– Аксель Крачин, обер-шармейстер Чернарского гвардейского кирасирского полка, – представился эрсиец, заканчивая с повязкой.
– Я тебе должен, Аксель Крачин, – ровным тоном сообщил адиген, опуская рукав рубашки. – Одна просьба ценой в жизнь, прибереги её на крайний случай.
Несмотря на простоту слов и будничный тон, фраза прозвучала настолько весомо, что даже Адам почувствовал тяжесть услышанной клятвы. Высокородный адиген пообещал Акселю рискнуть ради него жизнью. Вот так, запросто. Правда, в обмен на спасение собственного живота.
– Теперь я абсолютно уверен, что вы – это вы, – рассмеялся Крачин.
Он в отличие от Сантеро ожидал услышать нечто подобное.
«Надо будет расспросить его о лысом!» – пообещал себе Адам и задал давно заготовленный вопрос:
– Аксель, как ты здесь оказался?
– Проводил разведку. – И было неясно, отвечает ли эрсиец на вопрос или докладывает адигену обстановку. – Кстати, нам пора уходить.
– Что у тебя есть? – Лысый не двинулся с места.
– Четырнадцать бронетягов и около тысячи человек личного состава. Движемся на восток.
– Аэроплана, случайно, нет?
– Простите?
– Мне нужен аэроплан, Аксель Крачин, – повторил адиген. И уточнил: – С этими вашими наступлениями и отступлениями я потерял уйму времени.
«Так он трус!» Сантеро едва не рассмеялся. Вот она, изнанка адигенского снобизма: заурядная трусость и желание спасти свою шкуру.
Эрсиец, судя по всему, понял лысого так же.
– Вы хотите улететь? – растерянно осведомился кирасир. – Это, разумеется, самый простой выход, но в небе полно приотских самолётов, вас могут сбить.
– Я направлялся в Линегарт по личному делу и намерен продолжить путешествие, – объяснил адиген.
«Нет, не трус», – с печалью подумал Сантеро.
– Аэроплан мне обещал твой командир – маршал Тиурмачин. Но сейчас, учитывая обстоятельства, он вряд ли сдержит слово.
– Придётся вам сначала вернуться на восток, – мстительно вставил Сантеро.
Лысый недоумённо покосился на подавшего голос алхимика, после чего вопросительно посмотрел на эрсийца. В глазах Акселя мелькнуло уважение, а затем – весёлые искры. Ему явно понравилось то, что он услышал, и то, как это было произнесено. Рисковое предложение в адигенском духе – пойти, ударить и плевать на всё – увлекло Крачина.
– Я слышал, землеройки устроили неподалёку временный аэродром.
– Отлично, – кивнул лысый. – Предлагаю посетить его.
– Выясняйте, будьте вы прокляты! Выясняйте! Я хочу, чтобы её нашли! Я хочу знать, что с ней?! Где она!!
Дагомаро не удержался: схватил со стола пресс-папье и с силой швырнул в угол, пнул ногой стол, подскочил к окну и лишь в последний момент сообразил, что не следует срывать гардину в присутствии офицеров. Не поймут. Точнее, поймут, но мнение о консуле изменят.
Есть пределы, за которые нельзя заходить даже в горе.
– Найдите её, – глухо закончил Дагомаро, возвращаясь к столу. Его правая рука, которой он пытался погладить длинную бороду, тряслась. Не дрожала, не мелко подрагивала, а именно тряслась, и Винчер не делал попыток скрыть этот факт от подчинённых. Глаза воспалены, кожа бледна, и офицеры видят, как сильно постарел консул за последние часы. – Свободны.
Офицеры – начальник разведуправления Генерального штаба, его заместитель и адъютант – молча кивнули и покинули кабинет. Винчер же тигром прошёлся вдоль стола, вновь пнул его и резко опустился в кресло.
– Ты теряешь лицо, – заметил из своего угла маршал Тиурмачин. Не из того, в который полетело пресс-папье, из соседнего, где стоял небольшой диван.
– Я потерял гораздо больше, Гектор, – мрачно ответил консул. – Плевать на лицо.
