– В Генеральный штаб? На допрос?
«Ах да, наша девочка – офицер высокого ранга».
До сих пор Дагомаро молчала: и пока добирались до аэродрома, и в самолёте, разумеется: открытая кабина биплана – не подходящее место для разговоров. Задала вопрос только сейчас, когда они уселись в закрытый «Борд» – тупорылый, некрасивый, но вместительный автомобиль.
Следовало, конечно, потянуть с ответом, посмотреть, как полковник Дагомаро среагирует на подчёркнутое равнодушие к своей персоне, но ехать оставалось чуть, и Григ улыбнулась:
– Боишься боли? – Точно рассчитанная пауза, идеально выверенный тембр голоса. – Или смерти?
В это мгновение люди обычно вздрагивали. Но не Дагомаро.
– Мне больше не за кого бояться.
– За себя, – мгновенно отозвалась Григ. Тут же прикусила язык, но не поймала вылетевшее слово. И получила резкое:
– Я не галанитка, – высокомерно бросила Кира. – Я думаю не только о своей шкуре.
– Но ты не адигена, чтобы вести себя с такой наглостью, – не сдержалась Орнелла.
– Адигены – не единственные храбрецы Герметикона.
– Хочешь быть похожей на них?
– Мы уже похожи, – с видимым удовольствием ответила Дагомаро. – Мы вас презираем.
– А мы вас побеждаем, – рассмеялась Григ.
Она понимала, что допускает ошибку, что не нужно напоминать девчонке о поражении, но сдержаться не смогла.
– Война не окончена, – хмуро ответила Кира, отворачиваясь к окну.
Смотреть, говоря откровенно, было не на что: город они объехали пыльными просёлками и мчались теперь по идущей вдоль Хомы дороге. Пейзаж примитивный: поля, редкие постройки на них да широченная река – скука смертная, но Дагомаро таращится на эту скуку так, словно ничего интереснее на свете не видывала. Показывает, что разговор окончен.
«Нет, милая, так легко не отделаешься».
– За кого перестала бояться? – небрежно спросила Орнелла.
Тишина.
– За мужа?
Тишина.
– Или за «полевого» мужа?
– Не делай вид, будто не знаешь.
Кира давно, ещё во время боя, поняла, что её пленили не случайно. Услышала в горячке драки: «Девчонку не трогать!», «Я её взял!», и всё стало ясно. Тогда девушка решила, что её просто опознали и решили захватить живой, но подслушанные во время дороги разговоры ясно дали понять, что за ней целенаправленно охотились. А раз так, то скуластая галанитка не могла не читать её досье.
Орнелла же, в свою очередь, подпустила в голос грусти:
– Значит, Накордо погиб. Сочувствую. Как это случилось?
«Как будто её там не было!»
…Бронетяг врезается в стену… нет, не врезается – сносит. Проталкивает внутрь изрядный кусок стены, поднимая клубы едкой пыли. Рушится часть крыши, летят балки, падают кирпичи, поодиночке и выбитыми блоками, вопят придавленные защитники, ничего не видно, зато слышны выстрелы. Пистолетные и винтовочные выстрелы: приотцы врываются в здание порта и безжалостно истребляют всех на своём пути. «Девчонку не трогать!» Оглушённая Кира пытается нащупать винтовку, но её грубо хватают, поднимают и прижимают к стене. «Я её взял!» Руки того, кто взял, неимоверно сильны, вырваться из захвата невозможно, однако Кире удаётся повернуть голову. Чтобы увидеть плечистую белокурую женщину в приотской военной форме, а перед ней, на коленях, Драмара. Он не просит пощады, он не сдаётся, он тоже, как сама Кира, оглушён и пытается подняться. А потом Кира видит, как Драмар заваливается набок, но выстрела не слышит, потому что вокруг ужасный гвалт. Нет, не слышит, потому что вокруг ужасная тишина. Вязкая тишина, оглушающая сильнее артиллерийского снаряда, тишина, означающая горе. Кира теряет сознание.
Тогда…
А сейчас она говорит бесцветным голосом:
– Моего мужа застрелила твоя подруга.
– Он знал, на что шёл, когда выбрал профессию офицера. Неужели тебе не рассказывали, что это путь смерти?
