а с народом я разберусь.
– Не слишком круто?
– А ты как планировал стать диктатором? Выиграть выборы?
– Что? – Селтих снова вздрогнул. И поздравил себя с тем, что в общении с Дробинским это входило в привычку.
– Меня за дурака не считай, – усмехнулся Фель. – Твои планы у тебя на лице написаны крупным почерком. Но я на твоей стороне, Ере, и это не шутка и не ложь. Ты набрал слишком много очков, влюбил в себя народ, и мне за тобой не угнаться. А если попытаюсь свалить тебя, могу погибнуть. Единственное, что меня немного смущает, – твоё чистоплюйство. Ты вздрогнул, когда я упомянул о пленных.
Спорить с этим замечанием было глупо, поэтому Селтих коротко мотнул головой:
– Пятнадцать тысяч, Фель, их было…
– Я знаю сколько, – отмахнулся председатель. – Знаю, но уже забыл. И ты забудь. Ты обязан быть твёрдым, как галанит.
– Вообще-то я кардониец.
– Не будешь как галанит, станешь им ненужен, – хмыкнул Дробинский. – Или спятишь. То есть всё равно станешь ненужен. Пятнадцать тысяч, двадцать, тридцать – не имеет значения. Сейчас ты должен думать о том, что я намерен договориться. Ты главный, потому что в твоей руке меч – армия. Я со своим кинжалом займу вторую строчку. Так что не мешай мне готовить почву для всеобщей радости по поводу твоего единоличного правления.
Поверить? Или нет? Селтих не ожидал такого поворота, а потому не находился с ответом, растерянно глядя на председателя КЧД. Довольный произведенным эффектом Дробинский тихонько рассмеялся и потрепал генерала по руке:
– Ответишь потом, Ере, тебе нужно тщательно обдумать услышанное. – Глотнул коньяка и как ни в чём не бывало осведомился: – Кстати, забыл спросить, что у нас с наступлением?
– «Линия Даркадо» действительно крепка, – медленно произнёс Селтих. – Пока я прощупываю оборону ударами.
– А волосатики?
– Огрызаются.
– Ветер!
– Ветер!!
На той стороне бешено лязгают металлические трещотки, разрывая уши и навевая страх. Воплей не слышно, однако Сантеро знает, что землеройки вопят:
