бамбадао?
Колебался Аксель недолго, всего несколько секунд. Сначала так же, как любой бамбальеро, решил, что дер Даген Тур в первую очередь бамбадао, – это его успокоило. И лишь затем признался себе, что лысый адиген прав: ему нужно выговориться.
– Я узнал о гибели друга, аллакут, – негромко произнес Крачин, продолжая смотреть на «Улыбчивого Ре». – Вчера погиб мирный ушерец, ставший прекрасным офицером, и мне больно.
– Алхимик?
– Откуда вы знаете?
– Я знаю, что твой батальон был прикомандирован к Двадцать седьмому отряду.
«Они сговорились?»
Почему все местные шишки тратят своё драгоценное время на чтение личного дела заурядного обер-шармейстера? Сначала маршал, теперь дер Даген Тур. Глядишь, через день-другой пара даров забредёт на огонёк познакомиться…
– Да, аллакут, алхимик Адам Сантеро, – подтвердил Аксель.
– Сантеро… – повторил дер Даген Тур, словно пробуя слово на вкус. – Знакомая фамилия.
– Его жена, Этна Сантеро, погибла на площади Конфедерации. Вы наверняка читали список пострадавших, аллакут.
Крачин посмотрел на адигена и увидел, как взгляд Помпилио остановился. Как лицо его окаменело, а пальцы перестали ласкать бамбаду и напряглись, готовые в любую секунду использовать оружие по назначению. Боль, смешанная с яростью, – вот что увидел Крачин, взглянув на Помпилио, и понял, что своим замечанием непреднамеренно нанёс адигену тяжёлый удар.
– Удивительное совпадение, – глухо произнёс дер Даген Тур и грозно посмотрел на эрсийца.
Тот выдержал взгляд и спокойно продолжил:
– Этна и Адам оказались в толпе случайно: приехали на выставку, гуляли по городу, увидели подъезжающих каатианцев и решили поглазеть. – Пауза. – Этна сгорела заживо: в неё попал один из зажигательных снарядов Огнедела.
– И Адам пошёл на войну.
– Он хотел мстить.
Крачин вновь перевёл взгляд на «Улыбчивого». Шесть патронов ждут своего часа в каморах. Шесть выстрелов, но с такого расстояния достаточно и одного. Указательный палец едва заметно вздрогнул, словно ощутил холодный металл спускового крючка. А следом – левый глаз.
Аксель опустил голову и провёл рукой по бородке:
– В последнее время Адам вёл себя так, что мне самому порой хотелось его убить. Он зверел, шёл к смерти, а я ничем не мог помочь.
– В таких случаях есть два варианта: убить или не мешать, – заметил Помпилио, возвращаясь к бамбаде.
Но больше он «Трёх сестёр» не чистил, нежно поглаживал стволы и разглядывал так, словно увидел впервые.
– А что легче, аллакут? Что правильно?
– И то, и другое – невыносимо трудно, Аксель. Правильного пути нет.
– Но ведь вы тоже пошли на войну, аллакут. Это ваш выбор.
– На войну пошли мои враги, Аксель. – Помпилио успокоился и отвечал размеренным, очень ровным голосом. – Они ищут смерти, и я помогаю им достичь цели. – Крачин открыл рот, собираясь что-то сказать, но дер Даген Тур не позволил эрсийцу перебить себя. – Поговорим о тебе. Отставку приняли?
– Да, аллакут.
– Уже обратился к ушерским вербовщикам?
Наверное, можно было использовать иное выражение, не столь уничижительное, однако Помпилио не удержался.
– Завтра утром меня ждут в штабе, – прохладно ответил отставной обер-шармейстер.
– Не хочешь пойти ко мне на службу? – небрежно осведомился адиген.
– Что?!
Сказать, что Крачин удивился, значит не сказать ничего. Сделанное лёгким тоном предложение потрясло эрсийца до глубины души.
– На моём цеппеле открылась вакансия старшего помощника. Человек, который ходил со мной по Герметикону, пережил покушение и потерял вкус к путешествиям. Он хочет мира, покоя, и я не намерен его удерживать. – Помпилио вновь посмотрел на Акселя. – После испытательного срока ты получишь офицерский патент Астрологического флота, станешь капитан-
