Кардонийская петля

Глава 4, в которой Йорчик делает предложение, Селтих предвкушает, Кира подтверждает подозрения, а Орнелла и Помпилио не встречаются

Голоса.

Какофония голосов доносится из-за тонкой стены. Голоса разные: женская визгливая ругань и женский хриплый смех, шепчущий монолог жаждущего мужчины и весомое определение цены от мужчины уверенного, жалобные оправдания, снова смех, неумелое пение, предложение заткнуться… Голосов за тонкой перегородкой много, они разные, но все – чужие, равнодушные к страданиям несчастной, не способные или не желающие помочь. И всё, что остаётся – добавить к какофонии свой тихий, тонкий голос:

– Пожалуйста, не надо, я прошу…

Но поздно, поздно, поздно… Он уже внутри, в потаённом, запретном местечке, где ещё никто не бывал. Он хозяйничает так, словно имеет на то полное право… Впрочем, имеет: он ведь сильный и тем заплатил за сладость первого цветка, за наслаждение искренними слезами.

– Пожалуйста…

– Шесть лет прошло, а картина до сих пор у меня перед глазами, – угрюмо закончила Орнелла. – Я много дерьма видела, но тот случай меня зацепил. Показал, что такое настоящая мерзость.

– Убила гада? – деловым тоном осведомилась Колотушка.

– Нет, – скупо ответила Григ.

– Почему?

– Гадом был барон Дворчик, командир Перширского драгунского полка. Я тогда служила в его охране.

– «Баронская конница», – скривилась Эбби, с отвращением произнося сленговое обозначение элитных частей Компании. – Слякоть трусливая.

– Я знаю, – кивнула Орнелла и посмотрела на устроившихся на ко?злах детей: двенадцатилетнюю Кристу и восьмилетнего Мику. – Но эти малыши Дворчику не достанутся.

Уточнять, что в Унигарте детям угрожала совсем другая слякоть, Эбби не стала, поняла, что все подобные типчики были для капитана на одно лицо, и промолчала.

К тому же нельзя сказать, что рассказ Орнеллы удивил Колотушку: она давно, чуть не с первого дня знакомства, приметила, что капитан особенно относится к девочкам-подросткам, пару раз видела, как Григ уезжает куда-то с подобранными на улице детьми, догадывалась, что тут не обошлось без истории, и теперь узнала её. Поэтому Колотушка молча кивнула и с любопытством огляделась: коляска как раз выехала на площадь перед главным зданием унигартского сферопорта, которая давным-давно превратилась в лагерь беженцев, мечтающих попасть на цеппеле в спокойный мир. Счастливые обладатели заветных билетов прибывали в порт непосредственно перед отправлением, проходили или проезжали по охраняемому полицией коридору и слышали в свой адрес множество нелестных эпитетов, перемежаемых мольбами продать лишний билетик или взять с собой хотя бы багажом.

Шум, гам, дым костров, вонь немытых тел и нечистот – так приветствовал сферопорт пассажиров.

– Ушерцы сначала их гоняли, а потом плюнули, – сообщил возница. – Поняли, что бесполезно. Велели за ограждения не заходить, потому что пулемёты, и плюнули.

– Тут у них, наверное, весело, – протянула Колотушка, разглядывая толпу.

Враждебные лица, злобные взгляды, разговоры на повышенных тонах и очень часто – крики. Даже смех тут был дурным, злым, пробирающим до костей.

– Каждый день два-три трупа, – хмыкнул возница. – То еду делят, то деньги, то женщин.

Криста обернулась и испуганно посмотрела на капитана.

– Не волнуйся, – поспешила успокоить девочку Григ. – Нам не сюда.

Серый Штык выдал не только коляску, но и пропуск, и полицейские без досмотра пропустили их на территорию сферопорта. Серый мог бы устроить и билеты, но от этой услуги Орнелла отказалась, не хотела отпускать детей без надёжного сопровождения.