головорезы убили даже тех идиотов, которые продали Огнеделу фальшивые документы. Всех, кто причастен к смерти Лилиан, перебили, так что теперь я знаю с кем связался, но что это меняет?
Женщина, которая делала Помпилио дер Даген Тура счастливым, мертва и похоронена. А из виновных в её смерти живыми остались двое: консул Ушера и террорист Огнедел. Компания, прямо скажем, странная. Один прячется, второй трясётся от страха.
Страх – вот что увидела Кира в глазах отца. Гордый Винчер Дагомаро, лидер Ушера, лидер Кардонии, человек с самой вершины… Гордый Винчер Дагомаро страшился возмездия. Но боялся консул не за себя. Или же не только за себя.
– Теперь ты понимаешь, почему я прошу тебя уехать? – жалко спросил он, глядя в стол. – Пожалуйста, не рискуй.
– Помпилио меня не тронет, – убеждённо произнесла девушка.
– Он убивает всех, и я не могу рисковать: вдруг он решит, что ты знала? – Дагомаро покрутил головой. – Я не знаю, что делать. И не понимаю, почему Помпилио до сих пор ко мне не пришёл.
– Полагаю, потому что у него нет доказательств, – пожала плечами Кира. – Вас ведь осталось двое: ты и Огнедел. А значит, никаких доказательств, пока он не поймает террориста.
– Касма, – прошептал побледневший консул. – Касма!
Самый короткий путь из центра в сферопорт проходил по широкой улице Ашо Машеля, длинной стрелой рассекающей Унигарт на северную и южную половины. Начиналась Машеля у площади Конфедерации, в респектабельном центре, переполненном ресторанами, магазинами, офисами и настолько дорогими жилыми домами, что они, казалось, были сложены из чистого золота. Здесь, у истока, Машеля блистала витринами, подметёнными тротуарами и вымытыми мостовыми; перемигивалась с прохожими электрическими фонарями, чинно гудела двигателями авто, среди которых преобладали «Колетты Витарди», «Бебесы» и «Синг Силачик Ураганы», да важно поскрипывала рессорами лакированных колясок – многие богачи продолжали передвигаться на старых добрых лошадках. Но чем дальше от центра, тем больше менялась Машеля и на финише походила на саму себя исключительно шириной. Раздел проходил по линии парка Западных скал: до него улица ещё сохраняла признаки добропорядочности, а вот после, вклинившись в пригородный район пакгаузов и мастерских, теряла не только лоск, но и безопасность. Власти много раз пытались переименовать идущую от парка дорогу в какое-нибудь шоссе, но кардонийцы с удовольствием поминали Машеля – народного героя, отчаянного борца с пиратами Барьерной россыпи, привыкли, что она тянется до сферопорта, и называть улицу иначе отказывались.
В мирное время улица становилась небезопасной лишь после наступления темноты, когда вылезали из парка и промышленных проездов подозрительные личности, живо интересующиеся финансами припозднившихся прохожих. В самом начале войны стало совсем хорошо: ушерские десантники расстреляли нескольких грабителей, отбив у их коллег охоту заниматься НАСТОЛЬКО опасным промыслом, и по дороге стало безопасно передвигаться в любое время суток, однако неприятности последних недель подкосили боевой дух островитян, и бандиты вновь распоясались. Сейчас на улице шалили даже днём, а потому охрану следующего в сферопорт Касмы серьёзно усилили: помимо двух массивных «Бордов» «Колетту Витарди» сопровождал настоящий бронеавтомобиль, из башенки которого торчал хищный ствол «Шурхакена». Тяжелая колымага оказалась медлительной, и этот факт изрядно нервировал щуплого секретаря.
– На кой ляд мы его взяли?!
Сидящий рядом Адеро – начальник личной охраны Касмы – размеренно осведомился:
– Разве мы торопимся?
И снова отвернулся к окну: кортеж как раз въехал в опасный парк Западных скал.
– Цеппель маршала Тиурмачина скоро уходит, – объяснил Друзе.
– Тиурмачин ещё в штабе Эрсийского корпуса.
– Маршал должен был выехать через десять минут после нас. А его люди едут быстро.
– Но нас они ещё не обгоняли.
– Но… – Друзе хотел сказать что-нибудь едкое, но вместо этого неожиданно расплылся в дурацкой улыбке и ткнул пальцем в стекло: – Смотри, какая красавица.
– Ужасная.
– Зато эффективна против осколков, – не согласился Аксель.
– Сужает обзор.
