— Для начала вам придется сходить в гостиницу…
— Это еще зачем?
Мы долго разговаривали. Правда, не сразу, а после того, как Роджер Темпест прогулялся в отель. Он вернулся через полтора часа и забрал меня «на допрос». Я выложил ему все, что знал про застреленного парня, рассказал о нашей стычке в Ривертауне и даже про убийство Семена упомянул. Все остальное Темпест узнал из письма Брэдли. Разговаривать закончили уже за полночь, после чего я отправился в камеру. Темпест ругался, проклинал продажного коллегу и обещал «хоть как-то помочь». Мне очень хотелось в это верить. Тем более что судебное заседание было назначено на послезавтра. Да, я уже говорил, что в Брикстоуне с этими делами не затягивают…
Сутки провалялся на нарах. Не самый лучший день в моей жизни. Никто не приходил, и даже тюремщик, который принес миску баланды, был хмур и неразговорчив. Потом… Потом настал день суда.
Надеюсь, вы простите меня за отрывистый рассказ о судебном заседании. Несмотря на подбадривающие взгляды Роджера Темпеста, мне было не по себе. Что и говорить: скамья подсудимых — это не самое приятное место в зале. Особенно, когда слушаешь обвинителя и показания «свидетелей». Это те самые парни, которые были вместе с убитым. Только на этот раз они были трезвыми и говорили довольно убедительно, с эдаким трагическим надрывом в голосе. Мол, шли, никого не трогали, а тут этот парень «ка-а-ак прыгнет!» Такие честные свидетели попались, только держись!
Если им верить, то меня нужно повесить прямо здесь, в зале для заседаний. Если верить обвинителю — можно немного подождать, но повесить все равно необходимо. Защитник? Им оказался какой-то молодой паренек, который жутко волновался, протирал пенсне и мямлил. Мол, повесить, но не сейчас. И не здесь. И не сегодня, а когда-нибудь потом, когда немного погода прояснится, чтобы приговоренный не простудился ненароком… Черт бы меня взял!!!
Наконец этот цирк, который тянулся больше двух часов, подошел к концу. Тучный судья с роскошными седыми бакенбардами тяжело поднялся и взял в руки бумагу.
— Алекс Талицкий…
Я постарался взять себя в руки и выглядеть спокойным. Сжал зубы, да так, что скулы свело от боли. Судья перечислял мои грехи, а я стоял, и в голове крутилась бесконечная вереница из фраз: «Нет, только не это… Не сейчас… Не здесь…» Да, я испугался. Так испугался, что услышал лишь последние фразы, которые судья произнес медленно, чуть повысив голос:
— Тем не менее Алекс Талицкий совершил поступок, достойный сурового общественного порицания. Учитывая особые обстоятельства, а именно: служебное положение обвиняемого, а также личность убитого, который неоднократно привлекал внимание служителей закона в Брикстоуне и отбывал тюремный срок в Ривертауне, постановляю… — судья сделал паузу, обвел взглядом зал, а у меня даже в глотке пересохло, — документы настоящего судебного заседания должны быть переданы судье Ривертауна для дальнейшего рассмотрения. Суд закончен!
Когда раздался стук молотка, я облегченно вздохнул и даже не заметил, как подошел Роджер Темпест. Он посмотрел на меня и покачал головой:
— Давно служишь у старика Брэдли, сынок?
— Если бы Марк услышал, как ты называешь его стариком… — Голос предательски охрип. Я попытался улыбнуться, но ничего кроме кривой усмешки не выдавил.
— Что бы случилось?
— Он бы ноги тебе переломал, а потом сказал бы, что так и было…
— Узнаю выучку Марка Брэдли! — засмеялся он. — Пошли, выпьем за твое освобождение, а заодно поговорим о наших делах.
— Спасибо тебе. Я твой должник.
— Брось, Алекс! Не мог же я оставить Брэдли без помощника! — Он покосился на красную морду своего жирного коллеги и даже скривился. — Идем, парень! Здесь воняет свиньями…
Мы вышли из зала суда и завернули в контору шерифа, чтобы забрать мои вещи. Роджер оставил меня в приемной, а сам ушел и вернулся через полчаса, очень недовольным.
— Эта паскуда где-то шляется, а твой револьвер остался у него в сейфе. Патронташ и разные мелочи удалось найти, так что не все так плохо. Даже деньги никто не свистнул.
— Черт…
— Ладно, Алекс, не переживай! Оружие никуда не пропадет. В крайнем случае, перешлю его в Ривертаун следующим пароходом, а пока что-нибудь придумаем. Саквояж и остальные пожитки лежат в моем кабинете. Я забрал их из гостиницы, чтобы не
