поперек.
– Кто такие роботы, колдун?
– Это механизмы, сделанные для исполнения команд. Ладно, пойдем и мы ночлег искать. Вона, уже смеркается.
Однако так просто Середину обустроиться не удалось. Он успел лишь заморить с дороги червячка и только собрался в баню – в кабак заглянул уже знакомый ему свекольноносый ратник.
– Это, стало быть, опять ты, кудесник? – осклабился он, увидев ведуна. – Ну, тоды пошли. Князь кличет.
– Так ведь ночь на дворе!
– Слух прошел, охотник на волкодлаков в городе объявился. Такого зверя аккурат по ночам и ловят. Князю же суета лишняя в Угличе не нужна.
– Так передай ему…
– Сам скажешь! – повысил голос ратник и недвусмысленно положил руку на рукоять меча. – Пошли!
В этот раз наместник Углича принял чародея в тереме – здесь, в светелке над воротами, стояло несколько деревянных скульптур, перед которыми горели свечи. Похоже, вологодский обычай делать для идолов крытые святилища успел добраться и сюда, где князь богатого города сделал для себя маленькое личное святилище. Четыре бога по углам, пятый в центре: с любовью выточенный черненый бык, между рогов которого сидела нарядная серая уточка. Великий бог Велес и не менее великая мать всего сущего Макошь. От множества свечей в маленьком помещении было ярко, словно днем, однако князь Родовлад – простоволосый, в вышитой рубахе и опоясанный простым кушаком – как раз зажигал еще одну, перед мордой рогатого красавца.
– Мое почтение, княже, – склонил голову Олег. – Прими мои заверения в преданности.
– Так это тебя охотником на волкодлаков прозвали, княжеский чародей? – встал к нему полубоком наместник.
– Меня, княже. С нежитью, что людей беспокоит, я воюю постоянно. И с волкодлаками тоже. Но в городе я, знамо, с иной целью появился.
– Вижу, – поставив свечу, полностью повернулся к нему наместник. – Так ты, стало быть, поручения князя Русского исполняешь? Еще полмесяца назад я тебя к Костроме отправил, ан ты опять тут околачиваешься?
– В моем деле прямых путей не бывает, князь Родовлад, – с достоинством ответил ведун. – Раз вернулся, стало быть, нужда такая пришла. Священный дуб, Перуну посвященный, я на излучине песчаной ниже Белой крепости посадил. Покровительство путникам проезжим он оказывать станет и от людей разбойных Волгу защищать. В том именем Перуна пред его ликом клянусь.
Ведун подошел к высеченному из дуба низкорослому толстячку на медных ножках и протянул к нему правую руку.
– Коли молнии не боишься, Перуна в поручители призываешь, стало быть, правду молвишь, – признал князь. – Да токмо не вырастет дуб на песке речном.
– Этот вырастет. Лет через десять, мыслю, его крону уже видно будет между стволов сосновых.
– Коли вырастет, велю волхвам к нему отправиться и надлежащие требы Перуну сотворить, – пообещал наместник. – За тобой же, чародей, надзор установлю. Дабы здесь, в Угличе, излишних странностей не сотворил. Мне здесь на улицах охота ни к чему. Понял меня, чародей? Хоть за нежитью, хоть за чертом. Мне здесь покой надобен, дабы люд ремесленный трудился спокойно, невзгод не ведая, и подати исправно платил. Коли чудить начнешь, вразумлю, не сумневайся. Помни о том, что все мы князю Русскому служим и должны во первую голову об исполнении его повелений печься. У тебя поручение есть. Вот его и исполняй.
– Я уже заплатил за место на ладье, княже. Через два дня отплыву.
– О том мне ратники доложат, кои за тобой следить станут. Ступай.
Олег поклонился, спустился из терема во двор, а когда повернул к воротам, за ним увязались двое стражников: в броне, с копьями и щитами.
– Вы бы еще в горн играли: смотрите все, кто тут идет! – буркнул он себе под нос, но избавляться от «топтунов» не стал. Зачем понапрасну злить наместника богатого города? Это ведь только на два дня. Все едино он собирался это время кверху брюхом на перине проваляться. Разве на торг сходить понадобится, соли и камень точильный прикупить.
Стараниями князя Родовлада пребывание в Угличе ведуна и его спутницы прошло без событий. Видя на улицах человека, за которым вышагивают двое ратников, обычные люди предпочитали шарахаться подальше в сторону, и только купцы, опасаясь бросить товар, оставались на своих местах. Такие прогулки Олегу тоже никакого удовольствия, естественно, не доставляли, а потому он отлучился из постоялого двора только дважды: за солью и к заветному ясеню молодых влюбленных. К дереву попросилась Сирень и довольно долго стояла, обнимая ствол. Зачем – при стражниках ведун спрашивать не рискнул, а потом просто забыл.
Так, под караулом, Середин и лесная ведьма утром третьего дня перебрались на борт булгарской баржи, причем воины долго смотрели путникам вслед. Не иначе, боялись, что надоедливый чародей спрыгнет в воду и опять вернется в город.
