– Стой! – рявкнул Вольфганг, но орк уже канул во мрак.
Рыцарь поднял с пола секиру Джонаса, рванулся следом. Гном что-то орал позади, а он не мог разобрать слов. Перепрыгнул через еще бьющегося в агонии Наргроха, чуть не споткнулся о его ощетинившийся клыками щит.
Вспышка молнии.
Гром-Шог на фоне черноты, занимающей теперь весь коридор. Больше ни ног, ни головы брата Логвина. Демон окончательно избавился от маски. Лишь руки. Щупальца. Пасти.
Тьма. Что-то тяжелое врезалось в плечо, отбросило к стене. Это Майра придавила его к полу, вцепилась ногтями в шею. Зубы клацнули возле глаз. Изрубленное, изувеченное лицо слишком близко, тошнотворный запах бьет в ноздри. Вольфганг ударил ее ногами, сбросил с себя, начал подниматься. Она тоже – и куда быстрее, чем он. Расчлененное тело, его части двигаются отдельно друг от друга, словно фрагменты раздавленной марионетки.
Отчаянным рывком он опередил ее, опустил секиру на черное щупальце монстра, присосавшееся к ее голове. Майра повалилась на камни. От прежней красоты не осталось и следа. Но скорбеть о ней он будет потом. Если переживет этот кошмар.
Раскат грома. Вспышка молнии.
Краем глаза Вольфганг успевает поймать образ: чудовищный водоворот когтистых конечностей, жадно раззявленных ртов, каменный топор, зеленокожее тело высоко над полом. Протяжный хриплый рык.
Тьма.
С секирой наперевес он поворачивается туда, лицом к ночи, к небытию, к безумию.
– Сюда, мразь! – Крик рвется изнутри, бурлящая ненависть зовет на бой саму смерть. – Сюда! Ко мне!
Вспышка молнии.
Коридор пуст. Голые каменные стены, разбитые фонари, порванный гобелен, полоса слизи на полу. Больше нет демона. Тишина оглушительно вибрирует в ушах.
Он бежит вперед, стараясь не поскользнуться. За спиной ритмично поскрипывают ногоступы Скалогрыза. Едва не наступает на каменный топор – древко сломано посередине.
В конце коридора лестница, такая же, как и с другой стороны.
На ступенях – Гром-Шог.
Роргар отпрыгивает назад, зажмуривается, отворачивается к стене. Роняет аркебузу и безмолвно, бесшумно сползает на пол, закрыв лицо руками.
Зеленокожий еще жив. Кровь пузырится на его губах, а в глазах еще пока теплится сознание. С такими ранами это почти невозможно, с ними не справится скипетр, не совладает даже кадило, с ними только одно имеет смысл – забвение, уход в тихую пустоту посмертия. Но он держится. Держится из последних, стремительно тающих сил, чтобы дождаться его. Вольфганга. Чтобы сказать.
Рыцарь наклоняется к орку. Гром-Шог скрипит зубами. Каждая секунда причиняет ему ужасную боль, каждое движение усиливает ее в десятки раз. Широко раздувая ноздри, он говорит:
– Тварь просила тебе передать…
Вольфганг зажмуривается, сдерживая подступающую к горлу тошноту.
И слушает.
Глава VI
Небытие
– Да, господин рыцарь. Прошу за мной.
Снова вверх по древним ступеням, каждая из которых стерта в середине почти до уровня предыдущей. Сколько же поколений ходило по этим камням, проносило свои мысли, чаяния, мечты. Все они сгинули, растворились в прошлом, перестали иметь значение. Остались лишь сказки, легенды, песни. И книги. Именно ради книг он ведь шел сюда, разве нет? Пухлые фолианты, хранящие чужие жизни: записи о победах, поражениях, о проступках и наказаниях, о произнесенных речах и проглоченных обидах. Люди со всеми своими грехами и подвигами превратились в истории, запечатленные на пожелтевших страницах. Лишь эти страницы отделяют давно умерших от полного небытия.
Напишет ли кто-нибудь о них? О трех спутниках, всего за сутки успевших стать друзьями? О могучем зеленокожем дикаре по имени Гром-Шог Рваная Морда, который последовал за человеком, пытавшимся спасти брата, и пожертвовал собой, сражаясь с демоном? О том, как точно он мог предугадывать погоду и как ловко управлялся с лошадями? О том, как гордился своим каменным топором, хотя и старался этого не показывать?