– Чьи это слова? Тени? Или того, кто отбрасывает ее?
Погонщик запрокинул голову и засмеялся. Жутко, беззвучно. Только плечи мелко тряслись. Тонкое щупальце черноты показалось из широко раскрытого рта, проползло по щеке и окунулось в глаз. Все вокруг посерело, лишилось яркости, будто высоко вверху солнце закрыло облаком. И в этом бесцветии стало возможно различить смутный силуэт, колышущийся вокруг фигуры чернокнижника. Размытый, неясный контур, огромный, с множеством непрерывно движущихся конечностей, похожих на колеблемые водой клочья тины.
– Ясно, – буркнул Синеус. – Не сиделось тебе в подземелье.
Аргрим прекратил смеяться. Солнечные лучи обрели прежнюю силу, вернули ему обычный облик, скрыли чудовищную истину. Погонщик сложил руки на груди, спросил твердо:
– А с кем говорю я? С ветхим мешком из костей и мяса, или с тем, кто этот мешок тащит?
Называвшийся Сигмундом Синеусом на мгновение позволил проступить своим истинным лицам. Аргрим довольно хмыкнул:
– Так и думал. Вы возвращаетесь.
– Я не уходил.
– Оставался здесь все это время? Что же ты делал?
– Бродил по миру. Рассказывал истории.
– Ха! Недолго тебе осталось бродить, дружище. Скоро под этим небом некому будет выслушивать стариковский бред.
– Они сильнее, чем вы можете предположить. Как видишь, многие уцелели после первого удара и живы до сих пор.
– Ты думаешь, это ошибка? – зашипел Погонщик. – Думаешь, мы просчитались? Нет… на тех, кто выжил, у нас свои планы.
– И какие же? – спокойно спросил Синеус.
– Бойня! – истошно зарычали безумные, пропитанные черной ненавистью голоса в глотке Аргрима. – Хаос! Беспрерывное кровопролитие! Великое жертвоприношение!
– Кому?
– Темной Госпоже. Когда мы с братьями пробудились, это привлекло ее внимание. И теперь она жаждет… развлечений. Крови и зрелищ.
– Как всегда.
– Она их получит. Некому остановить нас. Ты стар, слаб, одинок, а о твоих хозяевах давно ничего не слышно. Когда Госпожа насытится, она в необозримой милости своей дарует нам вечный мрак. Весь мир будет принадлежать только Словам.
– Вы предупредили об этом своих верных слуг? Несчастный чародей, тело которого ты используешь, знает, что его ждет?
– Догадывается. Мы ничего не скрываем от наших инструментов, ибо только истинно преданные, готовые ко всему, достойны носить печать Химеры. Они веками поклонялись ей, скрываясь от остального мира, невыносимого в своем светлом высокомерии, и заслужили немного настоящей силы. Однако, когда наступит время для всеобщей пляски смерти, мы отправим их танцевать. Так будет интереснее.
– Растите, как бойцовых псов, на верную гибель?
– По крайней мере, мы не кормим их невыполнимыми обещаниями. Я ведь слышал ваш разговор от первого до последнего слова. Что это было? Ложь. Ложь. Ложь.
– Я пытаюсь спасти их.
– Как?
– Просто даю им надежду.
– Зачем?
– Чтобы спокойно встретить ночь, им обязательно нужно знать, что наступит утро. Так уж они устроены. И, коли на то пошло, ваше великое представление провалится, если у них не будет, за что воевать.
– Они станут драться за выживание. Как всегда. Как и каждый день на протяжении тысяч лет. «Умри ты сегодня, а я завтра» – вот единственный закон, которым руководствуются смертные.
– Вы с братьями слишком долго пробыли под землей.
– А ты слишком долго притворялся одним из них. Поверил в собственные сказки. Жалкий, никчемный старик. Что ты станешь делать, когда Темная Госпожа пожрет твоих друзей?
– Сражаться.
Тварь, жившая в Аргриме, снова расхохоталась.
Лес редел, земля стала ровной, чистой, и Вольфганг прекратил беспокоиться о копытах лошадей.