подменяете понятия…
— Тесно общался с Геспером? — усмехнулся я. — Изучил тему создателей кошмаров лучше? Кстати, я так и не поздравил тебя с вступлением в Пятиглав. Очень впечатляюще. Рад твоим успехам.
— Опять увиливаешь, — ухмыльнулся он, притормозил у ближайшего ларька с горячими рогаликами и оглянулся на меня. — Будешь?
— Нет, спасибо.
Герард расплатился с улыбающейся девушкой, забрал впечатляющих размеров скрученное в рог печеное тесто, тут же впился в него зубами, отхватив порядочный кусок. Теперь, пока рот у него был занят, я мог вернуться к прежней теме.
— Я не вру, обычно… просто не говорю всей правды.
— Угм, — бормотнул он, обвиняюще мотнув головой.
— Скажу ей обо всем, рано или поздно, но не сейчас. Пусть сначала убедится, что помогать людям не менее захватывающе, познавательно и опасно, чем… наоборот. И она уже делает успехи.
— Мэтт, мне все равно, кто ты такой, — произнес Герард душевно, расправившись с булкой. — Для будущего, как ты понимаешь, нет разницы — судьбу дэймоса оно выстраивает, целителя или обычного человека.
— Знаю. У оракулов всегда была смещена система ценностей, только поэтому ты можешь общаться со мной.
— Но в последнее время я ощущаю нечто тревожащее, — не обращая внимания на мои слова, продолжил он безучастно.
— Что именно?
— Пока не знаю. Нити сновидения оборваны, все перепутано… — Оракул замолчал, глядя на нечто в темноте аллеи, доступное только ему, потом тряхнул головой, отключаясь от воспоминаний о своих видениях. — Ладно. Не важно.
Мы вошли в здание касс. Билеты еще были. Средний ярус, в центре.
— Ставки делать будешь? — вкрадчиво поинтересовался Герард.
— Нет, — ответил я с сожалением, отворачиваясь от огромных экранов с именами борцов и набранными ими очками.
— А я рискну.
— Не слишком профессионально для оракула, использовать свой дар в корыстных целях, не находишь?
— Я пользуюсь не даром, а интуицией и логикой, — наставительно произнес он и наклонился, заглядывая в окно букмекера: — Триста на Линоса, пожалуйста.
Стадион был полон. Море разноцветных флажков колыхалось над головами болельщиков. Волны света пробегали по рядам. Голос комментатора гремел над полем, но не заглушал крики, свист, аплодисменты с трибун. Два борца, в синем и красном трико, как раз в этот миг сошлись в низкой стойке. Их мощные мускулы вздувались, лица побагровели от напряжения, но ни один не уступал другому.
Герарда интересовало состязание, а я смотрел вниз, на скамейку запасных. Креон, не участвующий в четвертьфинале, вполне мог не приходить, чтобы наблюдать за своими более удачливыми соперниками, но атлет был здесь.
— Вон он, — сказал я Герарду, но друга мало интересовало мое расследование. Именно в этот момент Линос уложил на ковер своего соперника. Синий сектор взвился в восторженном вопле.
Креон не отводил взгляда от арены. Его коротко стриженный затылок борца казался таким же напряженным, как и его плечи, руки, сложенные на груди. Казалось, он пытается понять, кто из противников мог его так подставить.
— Пойду спущусь.
— Слушай, подожди до конца поединка.
— Тебе не обязательно идти со мной.
Судя по физиономии, оракул разрывался между желанием остаться, чтобы насладиться незабываемым зрелищем, и необходимостью контролировать чересчур активного товарища. Профессионализм победил. Герард поднялся с недовольной гримасой и следом за мной начал пробираться к выходу.
Проталкиваясь сквозь плотную толпу болельщиков, мы спустились на нижний уровень, прошли по галерее, направляясь к ложе спортсменов, и тут же были остановлены охраной. Крепкие парни, не уступающие мощью борцам, преградили путь.
— Извините, эта территория закрыта для зрителей, — сказали мне вежливо, но твердо.
— Я бы хотел поговорить с Креоном, — ответил я.
— Удостоверение прессы покажите.
— У меня его нет.
