— Сделал я…
— Сам?!
Вот уж и вправду дорогой дар.
— Сам… это не так и сложно. Руки и капля магии… без магии, правда, было бы сложнее. Но если выйдет все, как надо… я очень надеюсь, что вышло все, как надо, то иглы не будут тупиться. А еще теряться не должны. То есть если вдруг какая потеряется, то поставь шкатулку открытой, она и вернется… на дальность десять шагов всего, но…
Он смутился.
И мне как-то вот… не так стало, вроде и подарок по нутру весьма, а в глаза Арею глянуть силов нет. И чую, что румянцем зашлась, что булка в печи…
— Спасибо… а то иголки, они вечно… и потом ищи их, ищи…
Ох, не то говорю.
Не так.
А как — сама того не ведаю. Потому и замолкаю, а замолчавши — сверток свой даю… и как-то от… плела я ленту от чистого сердца, и узором тайным шила, который на удачу, и еще от глаза дурного защитит, от лихоманки болотное, от злого умысла, от беды тайное…
— Вот, — говорю, — и тебе…
И руки у самой мало что не трясутся. А румянец мой, чую, так и пышет…
Арей же молча сверток принял. Поклонился.
— Спасибо…
— Только не открывай до Святочное ночи, чтоб уж по обычаю…
— Хорошо… тебя проводить? Правда, я только до ворот и могу… но ныне извозчиков будет вдосталь. Знают, что многие разъезжаются.
Верно.
Еще и сумки…
— А ты…
— Здесь останусь, — пожал плечами Арей. И усмехнулся: — От жалеть меня точно не нужно. Здесь не так и плохо… да и… нет у меня такой семьи, с которой можно было бы праздник провести.
Вышли вместе.
Арей сумки нес.
И больше не говорили, не о чем, стало быть… или было, много о чем было, да только робела я, хотя ж прежде за собою особое робости не замечала.
Но далече уйти не вышло, Еська нас на дорожке ждал. Со вчерашнее ночи он вновь переменился, возвернулся прежний, развеселый да удалой. В кафтане зеленом, алым поясом перехваченном, в портах широченных, шелковых. Сапожки сафьяновые белые с носами гнутыми.
Красавец, глядеть больно.
— А вот и невеста наша! — воскликнул он и шапку с головы сдернул, кинул под ноги… — С сопровождением!
Арей нахмурился. А Еська подскочил, под локоток меня взял, пальчиком перед носом самым погрозился:
— Что ж вы, боярыня Зослава, медлите? Карета подана… ждет-с…
И рученькою этак машет.
— Еська, — говорю, — хватит уже… шуток твоих.
— Да какие шутки? Ты ж у нас теперь не просто так, девка барсуковская, а самого наследного царевича невеста… пущай и азарского.
Вот язык, что помело… небось, когда б им дороженьки подметали, то не было б во всем свете белом дорожек чище.
— Еська… я ж не погляжу, что ты из царевых людей. — Арей мои сумки поставил, аккуратненько так, на чистое. И куртку расстегивать принялся.
Драться полезет? От мне только этакого счастия не хватало!
— Погодь, друже. — Еська меня выпустил и к Арею подскочил, приобнял за плечи. — Не спеши паром пыхать, а то весь изойдешь, ничего не останется… а разве оно так можно? От и я мыслю, что никак нельзя… в морду дать ты мне всегда успеешь… если сумеешь, конечно.
