Арей же огонь убрал.
— Сейчас я тебя отпущу. Советую… скажем так, о нашем разговоре не забывай, не нужно, но коль станут спрашивать, то прошел он у нас в теплой и дружеской обстановке. Ты же не хочешь лишних проблем? Нет? Вот и я не хочу.
И поясок лишь тронул, как тот распустился.
— Ты все равно за это заплатишь, полукровка.
Поднялся он на четвереньки, и рубаха нехорошо задралась, обнажая изъязвленные ноги.
— Всем нам когда-нибудь да придется платить по счетам, — миролюбиво заметил Арей. — Иди уже… женишок.
ГЛАВА 52,
где случаются беседы и не ладятся договоры
Поднялися мы на самое зорьке, да и где ж ты наспишь, когда туточки этакое непотребство едва ль не случилося? И хотя ж мягкими были перины Добронравы Любятичны, да чудилося мне, что в мягкость этую будто бы крошек кто сыпанул, аль плевела отмолоченного, как оно разлучницам на селе делають. Помнится, опосля первое ночи Зданешка, которая молодшенькая, за муж за Станюкова выскочившая, да не просто выскочившая, а отбившая его у Любавки — с ею-то почти и сговорилися, — вся красная была, расчесанная. После неделю скреблася.
Наши-то только посмеивались.
Кто и как пробрался в сараю, где молодым стелили, того неведомо… а может, и свекровушка поспособствовала, ей, говорили, зело не по нраву новая невестка пришлася. С Любавкиною ж матушкой оне — лучшими подругами были…
Ну, так я ж не о том.
Вот мыслилося, только упаду, как глазыньки сами склеются, усну сном беспробудным. А упала, так они не склеилися, и сна того ни в левом, ни в правом немашечки. Ворочаюся с боку на бок, ерзаю… и тут мне свербит, и там чешется.
Арей же внове лег спокойненько, в шкуру свою, то есть не свою, а медвежью завернулся.
Сопит.
— Злишься на меня? — шепотом спросила я.
— За что?
— За то, что Кирею слово дала…
Он вздохнул и перевернулся, знать, тоже неудобственно. Ну так я его не звамши была, сам пришел, сам лег… и не уйдет ведь, как ни проси.
А я и не хочу, чтоб уходил.
Оттого и уши горять, да впотьмах не видно.
— Нет, — Арей ответил шепотом. — Мне не следовало втягивать тебя в свои проблемы.
Так ить не втягивал, сама я втянулася. Лежу, перстенек трогаю. А ить хорошо сидит.
— И как выяснилось, оно к лучшему. — Арей все ж таки сел. — Надеюсь, теперь они тебя тронуть не посмеют.
— Надеешься?
Он только кивнул.
А я… я вдруг припомнила, что сказывали о Добронраве Любятичне, что будто была она норову крутого, и коль полагала чего своим, то в жизни не упустила б.
— Не волнуйся, Зослава, — тихо произнес Арей. — Я не позволю причинить тебе вред…
И как-то и вправду на душе спокойней сделалось.
— Одного не пойму… Кирей тебе родовое кольцо отдал. Почему оно не предупредило? Оно ведь не только яды знает… а тут промолчало, будто глушил кто. И это мне не нравится. Надеюсь, ты не будешь против, если мы уедем завтра?
— В Барсуки?
— Для начала в Барсуки… а там и в Акадэмию.
В Барсуки-то ладне, но я ж еще погостевать хотела. Но в Акадэмию… только-только приехали, а тут ужо обратно. И с чего? Из-за блажи боярское? Так этакою манерою меня вовсе без хаты оставить могут!
— В Акадэмии безопасней. — Арей говорил мягко, что с дитем малым. — Зослава, подумай сама… как-то это… не вяжется. Я
