Клавдия Ивановна встретила гостей из лесу хорошо. Даже улыбнулась. Хотя казалось, что она не сможет сделать этого никогда. Время лечит.
— Как Нина? — спросил Лемешев. — Что-то я ее не вижу.
— Теперь и не увидишь, Олег. Эх! Чего же я, старая дура, тебя раньше не послушалась? В Климентах она, там ее никто не найдет.
— Смотря, как искать будут!
— Так не нашли же. После того как вы насильников ее кончили, здесь немцев понаехало — тьма! И у нас, и в Климентах.
— Ну и хорошо. Я к вам вот зачем, Клавдия Ивановна. Скажите мне, до войны был здесь врач? Или фельдшер?
— Здесь? Нет. В Литивле был фельдшер. А врач — это в райцентре. Только там сейчас немцы.
— Это я знаю. А что фельдшер? Где сейчас?
— А кто ж его знает? Едва война началась, так и мобилизовали. А тебе он на что? Лечить кого нужно?
— Да, есть проблема.
— Так бы сразу и сказал. Здесь, когда наши отступали, сестричка от своих отбилась. Ее сначала в Борках приютили. Добрые люди переодели, а то у нее, кроме военного, ничего не было. Красивая девка! Любой парнишка за такой — на край света! Да только где они, парнишки-то?
— Борки-то от Красного совсем рядом, — продолжала хозяйка. — Она сначала к нам перебралась, а потом, от греха подальше в Клименты. Для Нинки, словно сестра старшая. И вообще, девка толковая. Когда дед Федор руку косой распорол, так зашила ему, что портниха тряпку.
— А чем зашила?
— Так у нее с собой полный вещмешок инструментов, да лекарств.
— Что ж вы мне раньше, Клавдия Ивановна, не сказали?
— А ты когда меня спрашивал?
— Тоже верно. Спасибо! Пойду я.
— Может, грибочков поешь? Подосиновики…
— Нет, спасибо! Пора мне.
Лемешев вышел во двор, где, присев за забором на лавочку, наблюдал за улицей Каранелли.
— Есть врач, командир! И лекарства есть! Пойдем, по дороге расскажу.
Офицеры пошли на задний двор, чтобы через забор уйти в лес к ожидающему на поляне Данилову. Они разошлись с полицаями Клюка на четверть часа.
От лагеря партизан можно пройти к дороге кратчайшим путем, — и попадаешь в Бежели. Двигаясь вдоль Днепра, окажешься на месте переправы через Свиную у дубовой рощи. Если эти две точки соединить на карте прямой, то посредине отрезка будут Клименты — последняя деревня на дороге, идущей от Красного. Всего в полутора километрах от нее случился первый бой.
По дороге решили завернуть к тайнику, чтобы оставить лишнее — благо, почти по пути. Пока доехали, пока уложили и замаскировали тайник, прошло не меньше часа. При подъезде к Климентам Каранелли услышал надрывный вой тяжелой машины. Легкая расслабленность разом слетела. Звук ничего хорошего не сулил — вряд ли на грузовике ездили деревенские бабы. Луи прикинул вооружение своей армии. У Данилова пулемет. В остальном подполковник придерживался драгунской классики: шашка и два пистолета. К каждому парабеллуму по три обоймы. «Хуже» всех вооруженным выглядел Лемешев — автомат и пистолет. Но четыре гранаты и пять запасных магазинов делали его весьма опасным в ближнем бою. Сам Луи не отказал себе в удовольствии захватить любимую снайперскую винтовку. Шмайссер и парабеллум дополняли картину. Командир слегка усмехнулся, сравнив вооружение отряда сейчас и тогда, летом. Потому рев мотора одного грузовика — а Луи это слышал отчетливо — не мог заставить изменить планы. Каранелли пришел сюда за медсестрой, и уходить без нее не собирался. Но и ввязываться в бой не хотелось, слишком свежи еще были воспоминания о расправе фашистов над жителями Смилово.
Оставив лошадей в лесу, партизаны решили посмотреть, что же будет дальше. Лемешев и Каранелли залезли на березу, чтобы не мешали кусты.
Грузовик остановился, и из-под брезента начали выпрыгивать солдаты в странной черной форме с белыми повязками на рукавах. Всего шесть человек. Каранелли, увидев, что из оружия у них только винтовки, отдал бинокль Олегу.
Из кабины вылез офицер. Лемешев не мог удержаться от восклицания.
— А вот и наш фашистский друг! Собственной персоной. Сам в руки пожаловал!
