Крепыш посмотрел на две половинки, упавшие на землю, и произнес:
– Мои условия: кормлю, пою, на причале Костромы даю пять чешуек. Коли доведется рубиться, тогда полгривны.
– Со мной дочка…
– Тихомир ужо сказывал, – кивнул крепыш. – Ее тоже на кошт приму. Ушкуй мой ныне грузят, но до темноты всяко не успеют… Припасы еще… К полудню приходи. Мыслю, тогда и отчалю.
– По рукам!
Они ударили, и кормчий повернулся к Тихомиру:
– Матушке пожелания наилучшие от меня передавай. Как этой ходкой обернусь, зайду обязательно! – Крепыш помахал рукой и пошел со двора.
– Свояк, – пояснил хозяин постоялого двора. – Племянник жены маминого брата. На купеческом ремесле разжиться пытается, но покамест получается не шибко. Обмолвился, что шалит кто-то на реке перед Угличем, а у него на борту всего пять мужиков, да и те… Кто опытен, тот стар, а кто не стар, так мал совсем. Платить-то полновесно ему пока нечем. От я и предложил воина храброго за малую цену, дабы вернуться без страха.
– Ты настоящий друг, Тихомир, – обнял его Олег. – Бог даст, сквитаемся.
В Торжке ведуна не держало больше ничего. Сирень была собрана, одета и обута полностью, причем последние дни сделали ее на удивление послушной. Как сохранить силы ведьмы, Середин теперь тоже знал, больше ничего странного за пленницей не замечалось. А значит, оставалась последняя утренняя прогулка в лес, и можно отправляться в дальний путь.
Для этого прощального выезда Олег выбрал дорогу, что шла к брошенной деревне, однако проехал по ней, конечно же, не очень далеко, до ближайшей рощи, в которой и распласталась на земле девочка.
– Скоро ты увидишь новые места, – осторожно сказал ведун, оставшись на коне. – Сегодня мы сядем на корабль и поплывем в сторону восходящего солнца.
– Что такое корабль?
– Ты узнаешь много нового и увидишь много неожиданного, – пообещал Олег. – Главное, не бойся. Я буду рядом и помогу, если что-то пойдет не так.
– Мне некого бояться… папа! – засмеялась она. – Кто и что способен мне сделать?
– Я хочу, чтобы ты помнила: люди – это не мясо, не животные. Их нельзя убивать ни для еды, ни со зла, ни для удовольствия. Жизнь человека – самая большая ценность, которая есть на свете. Не смей причинять им вред!
– Разве я съела хоть кого-нибудь за последние дни? – рассмеялась ведьма.
– Нет, Сирень. Ты была умницей. Но теперь мы будем жить среди людей, встречать их много и самых разных. Потому и предупреждаю. Сдерживай себя. Ты вспыльчива. Прошу, даже если что-то тебе не нравится, не давай волю гневу.
– Хорошо, папа. Я буду тихой и послушной.
Она поднялась с земли и легко запрыгнула в седло, умело подтянула поводья. В замшевых сапожках, мягких синих шароварах из тонкой шерсти, в рубашечке с пышными рукавами и легкой кожаной жилетке Сирень выглядела настоящей красавицей.
– Оп-па, а что это у тебя такое? – указал на ее грудь Олег. – Раньше там ничего не было.
– Властимила сказала, что здесь должно выпирать чем больше, тем лучше. Нравится?
Лесная чародейка подъехала ближе, остановилась напротив, привстала на стременах.
– Главное – не переборщи, – посоветовал ведун.
По дороге промчались два всадника, мельком глянули на Середина и девочку и запоздало натянули поводья, начав разворачивать скакунов чуть ли не в сотне шагов дальше по дороге. Троица, что скакала следом, успела затормозить раньше, поворачивая коней к разговаривающей парочке.
У Олега в животе появился неприятный холодок: из пяти всадников двое были в броне, в кольчугах. А с одной сабелькой против доспеха – это как с копьем на пулемет. Шанс, конечно, есть, но уж больно крохотный. Всадники были бородаты, неряшливы, все с мечами, а первые двое еще и со щитами. Широкие плечи, шрамы на лицах и руках доказывали, что оружием своим они пользуются часто и умело.
– Это ты, стало быть, в Торжке серебром соришь? – наехал прямо на него чернобородый воин в кольчуге, из-под которой выглядывал стеганый поддоспешник. – Замаялись мы уже, за тобой бегамши! Давай все сюда, коли мучиться зазря не желаешь.
Второй разбойник подъехал к Сирени, грубо схватил ее за подбородок, повернул лицом к себе:
– И девка тоже годная. За пару гривен на торгу уйдет.
Ведьма нахмурилась, и в тот же миг лошадь под чернобородым душегубом всхрапнула, взбрыкнула, вставая на передние ноги, а
