исключением в моей жизни. Попросту говоря, я был пьян. Я всегда любил евреев. Среди моих близких друзей есть евреи.
Я знал эти слова. Они были мне крайне неприятны, и я не пытался скрыть своих чувств.
– Есть ли у вас претензии ко мне как к врачу?
– Нет.
– Вот и отлично. Желаю вам доброго здоровья.
Несколько лет спустя я случайно узнал, что мой пациент – главный инженер одного из крупнейших заводов.
Хасид
(Из книги 'Невыдуманные рассказы о невероятном')
В студенческие годы я с благоговением относился к именам выдающихся ученых. Они казались мне небожителями, непохожими на нас, на простых смертных. В созвездии ученых, вызывавших у меня почтительный трепет, было имя видного советского физиолога В.В. Парина.
С годами притупилась юношеская восторженность. Общение с 'олимпийцами', наделенными человеческими слабостями, недостатками и, нередко, пороками, вытравило из меня благоговейное почитание научных авторитетов. И все-таки что-то от неоперившегося студента, по-видимому, оставалось во мне, хотя в ту пору я уже был кандидатом медицинских наук, приближавшимся к защите докторской диссертации. Во всяком случае, когда мне передали приглашение академика Парина посетить его, я почувствовал былой студенческий трепет. Профессор, передавший приглашение, сказал, что академика Парина заинтересовали результаты проведенного мною эксперимента.
Я уже оформил статью и взвешивал сомнительную возможность ее опубликования. Описанные результаты настолько отличались от ортодоксальных представлений, что их опубликование даже в каком- нибудь рядовом журнале казалось маловероятным. А я мечтал не о рядовом журнале, а о 'Докладах Академии наук СССР'. Но в 'Доклады' статья должна быть представлена академиком.
Случайное ли совпадение, что именно в эти дни меня пригласили в Москву на конференцию? Как мог бы я оставить работу, чтобы поехать к академику Парину, не будь этой конференции?
Едва устроившись в гостинице, я позвонил по телефону, сообщенному профессором передавшим приглашение академика Парина. Ответил мне женский голос, принадлежавший, как выяснилось, супруге академика. Она сказала, что Василий Васильевич болен и не работает. Он даже не выходит из дому, но готов принять меня в любое удобное для меня время.
Парин Василий Васильевич
Добротный дом на Беговой улице. В нерешительности я остановился на лестничной площадке, не зная, в какую из двух дверей позвонить -прямо или направо. Ни номера, ни таблички. Потоптавшись, я нажал на кнопку звонка прямо перед собой. Отворилась дверь справа. Уже через несколько секунд я понял, что квартира занимает весь этаж. Пожилая женщина, жена академика, пригласила меня зайти. Она подождала, пока я снял пальто в просторной прихожей, и проводила меня в спальню.
Академик Парин полусидел в постели, обложенный подушками. Я осторожно пожал протянутую мне руку. Василий Васильевич был бледен, изможден, с глубоко ввалившимися глазами. Мне стало неловко, что я пришел по делу к старому больному человеку. Парин, вероятно, понял мое состояние. Он пригласил меня сесть, объяснил, что сейчас уже вполне здоров, просто чувствует себя недостаточно окрепшим после перенесенного воспаления легких. Я дал ему сталью и стал внимательно следить за выражением его лица, пока он, как мне казалось, очень медленно читал ее. Украдкой посмотрев на часы, я засек время, за сколько он прочитывает каждую страницу. Действительно долго – около четырех минут. У меня такая страница занимала две минуты.
Он прочитал статью и с интересом осмотрел меня, словно сейчас я отличался от того, кто сел на этот стул полчаса назад.
– Если у вас нет других планов, я с удовольствием представлю эту статью в 'Доклады Академии наук'.
О чем он говорит? Других планов! Я не знал, посмею ли попросить его о подобном одолжении, а он говорит о каких-то других планах!
– Но вам придется сократить ее чуть ли не вдвое – до четырех страниц. Я кивнул. – У вас большая лаборатория?
– Василий Васильевич, я практический врач. У меня нет никакой лаборатории. – Я объяснил Парину, что это исследование провел в свободное от работы время, что подопытными были мои родные, друзья, добровольцы-врачи, сестры, студенты.
Парин с удивлением слушал мой рассказ.
– И в таких условиях вы сделали эту работу за пять месяцев?
– За четыре. В промежутке в течение месяца был в отпуске.
– Невероятно! Если бы мои физиологи, – я говорю о всей лаборатории, – в течение года сделали такую работу, они бы носы задрали. А вы один – за четыре месяца. Между прочим, их зарплата вам даже не снится. – Он положил руки на одеяло и помолчал.
– Невероятно. Удивительный вы народ, евреи.
Не знаю, как именно неудовольствие выплеснулось на мое лицо. Академик сделал протестующий жест:
– Нет, нет, вы меня не поняли. Я мог бы сказать, что всю жизнь работал с евреями, что ближайшие мои друзья – евреи. Но ведь это обычные аргументы даже матерых антисемитов. Нет, я не замечал национальности моих друзей и сослуживцев.
Академик умолк. Кисти рук вцепились в пододеяльник. Казалось, ему понадобилась опора. Парин поднял голову и спросил:
– Вам известна моя биография?
– Еще будучи студентом я знал имя академика Парина. Мне даже известно, что вы начальник медицинской части советского космического проекта, хотя это почему-то считается государственной тайной.
Парин горько улыбнулся.
– Начальник!.. Гражданин начальник… Нет, я не начальник. Я руководитель. Большой русский писатель, подчеркиваю, не советский, а русский, сказал, что писателем на Руси может быть только тот, у кого есть опыт войны или тюрьмы. Мне уже поздно становиться писателем, хотя, имея опыт тюрьмы, я мог бы кое-что поведать. Вероятно, ваше возмущение моей безобидной фразой катализировало рвущиеся из меня воспоминания. Не откажите мне в любезности выслушать этот рассказ. Именно вы должны меня выслушать'. Не ожидая моей реакции, он продолжал:
– В нашу камеру (в ту пору я имел честь пребывать в знаменитой московской тюрьме, обвиняемый по статье 58-й уголовного кодекса -антисоветская деятельность). Так вот, и в нашу камеру проникли слухи о несгибаемом человеке, об этаком супергерое, грозе следователей. В нашей камере, к счастью, не было уголовников, Там собралась компания интересных интеллигентных людей. Все по ТОЙ же 58-й статье. К
