Отец Тучи увлекался рыбной ловлей, и у него имелась резиновая лодка. Исходя из этой информации, сына в свое время привлекли к походу к поселку Люца на правах специалиста, отчего он возгордился – начал считать себя бывалым мореходом, знающим о кораблях если не все, то очень многое. Вот и сейчас не смолчал:
– Бриги примитивные. На таких даже в пруду страшно плавать.
– Корабль ходит, а плавает кое-что другое – при Дине не скажу что, – ответил на это Бродяга. – Ты бы еще чайными клиперами такие корыта назвал… бриги… Скорее нефы простенькие. Вон тот, что подальше, совсем никакой – ремонтировать надо серьезно. Отсюда не видно, но там в носу пробоина, кое-как залатанная. Даже не знаю, как его дотащить сумели – они ведь без меня сюда пришли. А ближний – хоть сейчас в море. Наверное, на нем и собирались уходить, но не успели.
– Посмотрим?! – взмолился Снежок.
– Обязательно, – кивнул Макс. – Только не забывайте поглядывать по сторонам… мало ли что.
Корабль килем врос в песчаное дно, с двух сторон были отданы якоря на толстенных грубых канатах. Когда подплыли к одному из них, удивились прочности переплетенных тонких волокон – несмотря на долгий срок пребывания в морской воде, они оставались в идеальном состоянии. Только наверху выступило уродливое кольцо соли – на высшей отметке прилива.
Подергав канат, Макс решил воспользоваться этой лазейкой: другого пути на палубу не наблюдалось.
– Я наверх, а вы наготове сидите – глаз с окрестностей не сводите.
Сжимая в зубах охотничий нож, Макс поднялся повыше, ухватился за планшир[1], подтянулся, изучил открывшуюся картину. Никто его здесь не поджидал: голые доски палубы, запачканные птичьим пометом; наметенный ветром сор по всем углам; тишина и спокойствие.
Забравшись наверх, спрятал нож, сообщил товарищам:
– Пусто. Никого и ничего. Тишина.
– А чего ты ждал? Торжественной встречи? – удивился Бродяга.
– Не знаю… Схожу загляну вниз.
Быстрый осмотр корабельных помещений богатых находок не принес. Макс бегло обследовал две каюты на высокой корме и в носу да трюм, залитый водой. Ни груза, ни мебели, ни других ценностей нет. Вздрогнув от нетерпеливого стука по корпусу, вернулся на палубу, крикнул:
– Что случилось?
– Да ничего, – ответил Туча. – Ты пропал и молчишь.
– Я занят был – трюм осматривал.
– И что там?
– Да ничего. Пусто здесь. Только паруса и канаты в каюте нашел, да весла большие в трюме на стенах висят.
– Наверное, все ценное в город утащили, – предположил Бродяга.
– Может, и так. Воды в трюме полно – корпус где-то протекает.
– Да? Раньше вроде не было. Плохо. Может, кораллы как-нибудь проточили или какие-нибудь рачки? Или просто из-за дождей натекло.
– Не знаю. Давайте лодку здесь оставим. Туча, ты с Болтуном и Летчиком при ней будешь. Заберитесь на палубу – отсюда обзор лучше и устроиться можно удобно. Когда мы отойдем от берега, рацию включите и ждите, что скажем.
– А если диксы покажутся?
– Наверх им трудно будет забраться. Если что – одно ружье тебе оставим.
– Так мы в город пойдем? – нетерпеливо уточнил Бродяга.
– Как получится – мы еще до острова не добрались.
Шагая по мелководью, Макс, всматриваясь в береговые заросли, думал не об опасностях острова, а о том, как будет возвращаться. Непрерывный водный путь к проливу так и не найден, а без него экспедиция теряет смысл – никто не захочет переселяться сюда ценой брошенных трофейных кораблей. И это правильно: один «Челленджер» способен со временем превратить их общину в самую сильную на рифах. Чтобы его повторить, потребуется потратить время и силы, которых у них нет, – проекты такого масштаба доступны лишь готам с их колоссальными по местным меркам ресурсами и населением.
Та расселина… встреченная на первом перекрестке. Они тогда свернули направо. А что, если налево тянется тот самый путь к нужной протоке? Это придется проверять. Но, вспоминая вчерашние блуждания, он морщился от одной мысли насчет повторения. Надо хоть на скорлупе кокосовой нацарапать их путь, чтобы не запутаться самим. И если дальше будет такой же лабиринт, то быстро
